Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
Постыдное попрание всего, что считалось священным.
Шум в зале все усиливался. Арман Гамаш оглянулся на женщину средних лет, ожидающую выхода на сцену, и подумал, что пророк вот-вот превратится в мессию. Или в мученика.
Глава третья
Накануне вечером, когда детей искупали, уложили в кровать и в доме воцарилась тишина, Жан Ги Бовуар заглянул в кабинет тестя.
Вообще-то, он возвращался из кухни, куда зашел за последним оставшимся рождественским фруктовым кексом, но увидел свет, пробивавшийся из-под двери.
Помедлив секунду-другую, Жан Ги принял решение и постучал.
– Entrez[15].
В темных волосах Жана Ги уже появились белые пряди, а на его привлекательном лице, порозовевшем после дня на ярком солнце и холодном ветре, – суровые морщины. Впрочем, он давно уже дал понять, что для него слово «посуровевший» предпочтительнее слова «порозовевший».
В данный момент он смотрел на тарелку, которую держал в руках. Изрядная порция густой помадки таяла на ароматном кексе – Жан Ги только что подогрел его в микроволновке.
Он проглотил слюну, потом поставил тарелку перед тестем.
– Вот. Мирна принесла днем, когда мы строили снежную крепость, а вы дремали.
Жан Ги улыбнулся. Он прекрасно знал, что тесть выезжал днем по делам. Он вызвался было поехать вместе с Гамашем, но тот – редкий случай! – сказал, что Бовуар может наслаждаться праздничными днями. И Бовуар, воспользовавшись этим редким случаем, не стал настаивать.
Жан Ги с семьей переехал в Монреаль из Парижа и недавно вернулся в Sûreté, разделив обязанности первого заместителя с Изабель Лакост.
После ограничений, после ужасов пандемии эти рождественские каникулы в Трех Соснах были желанным отдохновением. Облегчением.
* * *
Вернувшись домой с прогулки, дети переоделись в теплое и сухое, а потом с чашками горячего шоколада расселись на диване. Собаки – Анри, старик Фред и малютка Грейси (возможно, собачка, а возможно, и хорек) – улеглись перед камином и задремали.
Деревенские жители из тех, кто поумнее, ставили на то, что Грейси из породы бурундуков. Но Стивен Горовиц, крестный отец Армана, живший теперь с Гамашами, с удовольствием отстаивал утверждение, что Грейси крыса.
– Ребятки, крысы – очень умные животные, – сказал девяностотрехлетний бывший финансист детям, когда они устроились рядом с ним на диване.
– Откуда ты знаешь? – спросила Зора, самая серьезная из всех.
– Оттуда. Я был одним из них.
– Ты был крысой? – удивилась Флоранс.
– Да. Большой такой, жирной крысой с длинным-длинным шелковистым хвостом.
Они смотрели на него широко распахнутыми глазами, а он забавлял их историями своих приключений в качестве крысы на Уолл-стрит и Бей-стрит. На рю Сен-Жак в Монреале и на Бурс[16] в Париже.
Это было днем. Теперь все они лежали в кроватях. Спали.
Хотя один из них все еще ворочался в постели.
Арман поставил видео на паузу и поднял глаза. Он слышал знакомый треск и хруст по мере понижения температуры и проникновения мороза в кости старого дома. Было что-то бесконечно утешительное в мысли о том, что его близкие забылись сном в своих постелях и находятся в безопасности.
– Merci. – Арман кивнул в сторону тарелки и благодарно улыбнулся Жану Ги.
Потом снял очки и потер глаза.
– Это та, кого нужно охранять? – спросил Жан Ги.
Он сел за стол и показал на ноутбук.
– Oui.
Ответы Армана были необычно лаконичны, и Жан Ги стал разглядывать изображение на экране.
Он видел на трибуне женщину средних лет, она улыбалась. У нее была приятная улыбка. Не ухмылка. В ней не чувствовалось злобы, не чувствовалось желчи. Ничего высокомерного или маниакального.
– Что-то не так?
Жан Ги посмотрел на тестя и увидел глубоко обеспокоенного человека.
Арман бросил свои очки на стол и кивнул в сторону экрана:
– Это запись последнего выступления Эбигейл Робинсон перед Рождеством. Я прослушал ее речь и позвонил ректору университета, попросил его отменить ее завтрашнюю лекцию.
– Правда? И что он ответил?
– Он сказал, что я драматизирую ситуацию.
После того разговора Арману захотелось поверить ректору. Ему захотелось свернуть чертежи в рулоны, выключить ноутбук, надеть теплую куртку и присоединиться к семье, гулявшей на улице.
Ему хотелось сидеть рядом с внуками, согревавшими ноги под тяжелым ковром, и смотреть, как размахивает хвостом Глория, впряженная в большие красные сани, на северной дороге, ведущей из деревни.
Но вместо этого он сел в машину и поехал в Норт-Хэтли поговорить с почетным ректором.
Глава четвертая
Старший инспектор Гамаш снял куртку и сапоги и прошествовал за почетным ректором в ее гостиную.
– S’il vous plaît[17], Арман. – Она указала на удобное кресло у камина.
Повсюду в комнате были книги, а над каминной полкой висела картина Александра Янга Джексона. Гамаш посмотрел на полотно, затем подошел к французскому окну в конце очаровательной комнаты. Он встал перед стеклом, сцепив руки за спиной и глядя на озеро Массавиппи. Большое замерзшее озеро, окруженное густым лесом. Огромное поле, сверкающее белизной. Но не полностью. Прямо перед домом у самого берега виднелся очищенный от снега прямоугольник – там был залит каток.
Сейчас там играли в хоккей, хотя как игроки отличали своих от соперников, Гамаш понять не мог. На всех были свитера «Абс»[18] – «Монреаль Канадиенс».
– Ваши? – спросил Гамаш, когда она подошла к нему.
– И еще соседские ребятишки, но да, в основном мои внуки. У вас с Рейн-Мари теперь тоже есть парочка.
– Уже две парочки.
– Четверо? Для хоккейной команды маловато, но почти комплект.
– Они только начали кататься, – сказал он, когда они вернулись к креслам. – Разве что на четвереньках будут играть.
В комнате было тепло, уютно. Она точно отражала характер почетного ректора.
Колетт Роберж на протяжении последних двух лет занимала в университете в основном церемониальный пост. Перед этим она ушла в отставку с поста декана математического факультета и получила звание почетного профессора.
Гамаш считал ее своим другом, хотя и не близким.
– Кофе? – предложила она.
– Non, merci.
– Чай?
– Спасибо, Колетт, я ничего не хочу. – Он улыбнулся, дождался, когда она сядет, потом сел сам. – Как Жан-Поль? Хотел бы поздороваться с ним.
– Он на площадке внизу, судит матч. Как ваша семья? Благополучно пережили пандемию?
– Да, цветем и процветаем, спасибо.
– А Стивен? После происшествия в Париже?[19]
– Он все тот же старый Стивен.
– Ну, это не к добру, – сказала она с улыбкой.
Почетный ректор Роберж в свои семьдесят с хвостиком была неутомимым защитником университета и блестящим ученым. Сегодня, в самый разгар этих больших семейных праздников, она нашла время принять Гамаша, словно это
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
