классе, а я — вторым номером. Со мной боятся связывать даже вампиры — я всегда сливала на тренировках буйство своих гормонов и поддавалась только Чарли.
Пока преподаватель ищет жертву, я задумчиво изучаю плакат на стене спортзала: «На ринге пола нет». И это не значит, что, поднимаясь на ринг, вы провалитесь в земную кору. Просто для Охотников — а изначально школа все-таки взращивала именно их — смертью может закончится встреча представителем другого вида независимо от пола. Поэтому дерутся все со всеми и в полную силу. Если бы я была человеком, я бы сюда не сунулась — столько раз мы с Ароном тащили из этого зала к лекарям, чтобы вправлять нос и заштопывать рассеченные брови — но для Охотников это вопрос выживания….
— Я готов! — передо мной возникает оборотень.
Рада за тебя — сил нет. Надеюсь, ты приготовился к старту в стратосферу и избавишь меня от своего навязчивого присутствия. Хотя вряд ли — оборотень заматывает руки специальными лентами и явно готовиться драться. Мне? С ним? Что, много лишних оборотней? Я же сейчас в полном невменозе — с трудом удерживаюсь от того, чтобы не кидаться на каждого, кто на меня раздражает, а это — все. Даже Мэр сейчас старается особо меня не трогать, потому что и ее терпение не безгранично, а ссориться ей не хочется.
— Вы уверены, что это хорошая идея? — спрашивает Леон у кого-то за моей спиной. — Он же ее задавит!
— Я бы посмотрел на это! — хмыкает Арон и хлопает меня по плечу:
— Не убей его — мы не найдем нового старосту!
— Посмотрим, — я мрачно наблюдаю, как парень всходит на ринг, и взлетаю следом. Ничего интересного не предвидится — оборотни слишком тяжелы и не поворотливы, берут массой…. Наши оборотни пытались как-то со мной побороться, но пара сломанных костей убедили их, что Чарльз куда сильнее их, потому что только он со мной справлялся.
— Хант, не задави ее! — вполголоса просит Леон. Его брат улыбается скорее машинально и не сводит с меня глаз, явно просчитывая мои слабые стороны.
Поединок идет не по плану. Не по моему плану — несмотря на то, что оборотень кажется неповоротливым, он неожиданно легко двигается по рингу, заставляя меня терять терпение. Я привыкла, что на меня нападают, а вот атаковать самой…. Я слишком быстро теряю самообладание, а вместе с ним и бдительность — поэтому пропускаю удар справа. Кулак оборотня вскользь проехался по моей скуле. Болевой порог у меня высокий, регенерация хоть и плохо, но работает, и особой боли я не чувствую…. Но даже слабый отголосок боли срывает у меня тормоза.
Перед глазами повисает красная пелена. Я успеваю схватить оборотня за предплечье, отталкиваюсь от угла ринга, и мощным толчком валю парня на пол. Группируюсь, взгромождаясь сверху, заношу кулак, но оборотень делает одно движение — и я оказываюсь под ним. Пытаюсь не дать увести себя в болевой, и парень падает на меня, угодив лбом прям в мой нос.
Кровь моментально начинает хлестать. Твою дивизию!
— Слезь с меня! — бубню я, зажимая нос. — Сдаюсь!
Я с трудом поднимаюсь, слезаю с ринга, продолжая орошать пол кровью, и плетусь в туалет. Кровь никак не желает останавливаться, и я знаю, почему — как и в прошлый раз, успокоительные замедлили мою регенерацию. Если нос сломан, и у меня под глазами появятся синяки — мне конец. Хотя, вполне возможно, что этого никто не заметит — вряд ли они перекроют мои следы от недосыпа.
— Номи, ты в порядке? — опять он! Я скоро подам жалобу в ТОЗМС на преследование!
— Номира! — я закидываю голову назад, чтобы уменьшить кровотечение. — Свали отсюда, это женский туалет!
— Разве это имеет значение, когда кто-то истекает кровью? — философски спрашивает оборотень, появляясь в дверях. Туалет выглядит как декорация к фильму ужасов — всюду кровь. — Вот, возьми.
Он протягивает мне белое полотенце, которое я тут же прижимаю к лицу, чтобы не убить спортивную форму еще сильнее. Полотенце пахнет чем-то мускусным и опять яблоком. Он что, живет в яблочном саду?
Придется сегодня парню в душе вытираться своей же потной формой, потому что полотенце придется выкинуть.
— Извини, я не хотел….
— Да, забавно вышло! — булькаю я. — Всегда падай на соперника — уничтожишь его напрочь.
— Черт, дай я посмотрю, — полотенце бесцеремонно отнимают, и парень поворачивает меня к себе.
— Сломан! — констатирует парень. — Надо вправить.
— Я сама! — я пытаюсь сопротивляться, но оборотень стальными пальцами хватает мой многострадальный нос и с громким хрустом его вправляет. Это уже куда больнее.
— Чтоб тебя черти драли! — ору я больше от неожиданности.
Ханта обдает моей кровью, и он совершает глупость — пытается вытереть ее окровавленным полотенцем. Теперь и он выглядит как жертва маньяка.
Регенерация наконец-то начинает работать, и кровотечение останавливается. Все лицо в корках, спортивная форма угваздана напрочь — кровь вампиров не отстирывается. Прекрасно, просто прекрасно.
— Эй, Вессен, ты там не умерла? — в дверь туалета стучится тренер.
— Жива пока! — мрачно отвечаю я, включая в раковине холодную воду.
— А оборотня не убила? — наглости у тренера куда меньше, чем у новенького, поэтому женский туалет он не заходит.
— В процессе! — ухмыляюсь я, и Хант закатывает глаза.
— Советую умыться, прежде чем выйдешь отсюда, — говорю я, когда иду к двери, — а то выглядишь так, будто кровь у меня с лица своим вытирал!
— Да, тебя никому не победить! — с оттенком зависти говорит Арон. — Из любого захвата вывернешься!
— Ага, — бурчу я, — и кровью всех забрызгаю.
Я злюсь на себя. Я бы не выбралась из последнего захвата, если бы парень сам меня не отпустил. Ну, только если бы руку себе отгрызла….
В конце дня ко мне подходит Лорана и спрашивает нужна ли мне защита. Видимо, прослышали про случившееся, и вампирское сообщество решило за меня заступиться — просто на всякий случай. Я отказалась — все, что происходит на занятиях по бою, остается там же, и мстить за неловкость оборотня я не собираюсь. Скорее меня бесит, что я, видимо, теряю форму — раз умудрилась получить травму на седьмой минуте драки. Да и не то чтобы вампиры жаждут за меня заступаться — для сородичей я теперь отыгранная карта, ведь жених меня бросил.
Хантер.
— Хант, ты совсем дурак? Зачем согласился на старосту? Ты в жизни ничем организационным не занимался! — меланхолично интересуется брат, пока я пытаюсь разобраться в анкетах, которые мне всучила Номи. Занимаюсь этим уже минут двадцать, а почти не продвинулся, хотя пустых анкет всего две —
