Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
вопрос не в этом. Я не более одинок, чем кто-то другой, и живу отнюдь не в одиночестве. Я участвую во всем, что происходит, мои мысли принадлежат всем. Чтобы быть добропорядочным гражданином, мне не нужно жениться или участвовать в сборищах.
– Ох! Я не хотела вас обидеть, – поспешно произнесла она. – Все в нашем доме вами не нахвалятся. Все знают, как вы сознательны и трудолюбивы.
Я молча посмотрел на нее.
– Да, я сознателен, но этого все еще мало: так хотелось бы ни на миг не забывать, что в счет и мельчайшие впечатления, ничтожнейшие слова! К тому же я слишком часто болею.
Спустя какое-то время я услышал, как закрывается дверь. Я подумал, что останусь один на весь день, со всем этим шумом толпы, спортивными репортажами над головой, буду рассматривать деревья на бульваре, посплю у себя в кресле. Мысль о сне вызвала во мне странное воспоминание. На какой-то миг я вновь увидел клинику, медсестру. Я вспомнил, что был погружен там в глубокое оцепенение, меня пробуждал малейший пустяк, я знал, что перед этим не спал, был убежден, что во сне присутствует некая комедия, иллюзия, и к тому же искушение: я ни на мгновение себя не терял – вот что утверждали мои бред и горячка, и я повторял это, ибо, несмотря ни на что, надо себя защищать. Эта мысль вернулась ко мне в тот миг и меня не оставляла. Я не должен был об этом думать: я пересчитывал квадраты на двери, разглядывал стол. Впрочем, была ли это мысль? Я откупорил еду и поел.
Ближе к вечеру из-за стенки стали доноситься звуки. Начала постанывать музыка из граммофона. Я различал поскрипывание паркета, неопределенное, без ритма, расхаживание толпы, топчущейся, казалось, где-то в глубинах подземелья. Время от времени пробивался крик и на него откликались нескончаемые смешки. В продолжение нескольких часов я вслушивался в этот гам, но, когда стемнело, накинул домашний халат и отправился на кухню. Не включая электричества, при свете из комнат напротив, выпил стакан воды. Беспорядок – хлам на столе, запах несвежей пищи – камнем лег мне на сердце. Я медленно направился по коридору и, узнав чуть дальше по левую сторону дверь квартиры Буккса, повернул направо, к той стенке, из-за которой, как из какого-то могильника или места пыток, просачивалась музыка.
Я громко постучал в дверь. Спустя несколько мгновений вместо молодой женщины, которую я ожидал увидеть, дверь открыл какой-то парень, без пиджака, с блестящими волосами и круглым, возможно, раскрасневшимся лицом. Сразу за прихожей все было залито светом. Музыка внезапно прекратилась.
– Я бы хотел поговорить с хозяйкой.
– Что вам угодно?
– Я живу в этом доме, я неважно себя чувствую. Этот шум…
В свою очередь показалась светловолосая женщина.
– Извините, что вас беспокою, – произнес я, уставившись на нее.
– Мы слишком шумим?
Свет падал на нее сзади, и все же вокруг ее лица расходилось своего рода свечение, которое объяснялось цветом ее лица и волос, нечто лучистое и мертвенно-бледное. На ней было свободное домашнее платье, довольно элегантное, но, как мне показалось, поношенное и сшитое из недорогой материи.
– Сегодня воскресенье, – сказал мужчина. – Сейчас девять часов. Мы имеем право слушать музыку.
– Сейчас девять? Извините меня.
– Но разве вы не говорили, что больны? – спросила она.
Тут она зажгла в прихожей свет.
– Болен? Да нет, я был нездоров и еще неважно себя чувствую, попытался было поспать после обеда и услышал отголоски вашего маленького празднества. Я думал, у вас полно народа. Раз вы одни, мне не надо было приходить.
Мужчина обернулся к женщине, и его внешний вид говорил: но в чем дело? что за тип! Она на секунду посмотрела на него.
– Это неважно, – машинально проговорила она. – Мы как раз собираемся идти. Вы сможете спокойно отдыхать.
Я продолжал ее рассматривать: на свету ее лицо казалось костистым и несколько вульгарным, но кожа соблазняла здоровьем, юностью, жизнью.
– Но не уходите из-за меня.
– Да ладно, все в порядке, – сказал через мгновение мужчина. – Доброго вам здоровья.
Я побрел по коридору. Зайдя к себе, зажег во всех комнатах свет. Должно быть, мне хотелось написать отчет об этом дне, как, впрочем, и обо всей своей жизни: отчет, то есть самый банальный дневник. Все люди в одинаковой степени верны закону… о! эта мысль пьянила меня. Каждый, казалось, действовал сугубо на свой лад, каждый совершал непонятные поступки – и тем не менее вокруг этих скрытых жизней распространялся ореол света: не было никого, кто бы не рассматривал любого другого как надежду, как изумление и не устремлялся к нему осознанным шагом. Что же такое тогда, говорил я себе, это самое государство? Оно пронизывает меня насквозь, я чувствую, как оно пребывает во всем, что я делаю. И ко мне приходила уверенность, что достаточно записать час за часом комментарии к своим поступкам, чтобы обнаружить в них расцвет высшей истины, той, что активно обращалась среди всех нас и которую общественная жизнь без конца вновь пускала в ход, прослеживала, снова поглощала, отбрасывала в навязчивой и продуманной игре.
II
Я встал ни свет ни заря. Я был усталым и нервным. Всю ночь свистел ветер, чисто осенний ветер; содрогание стекол не давало мне спать.
Продолжал свистеть ветер, дрожали стекла и на лестнице. Я догнал свою соседку, она тоже спускалась вниз.
– Позвольте чуть-чуть пройти с вами. Я хочу сказать вам пару слов.
Снаружи ветер оказался столь неистов, что подчас приходилось останавливаться и, повернувшись спиной, пятиться ему навстречу. Ее волосы были перехвачены шарфом.
– Что вы хотите сказать?
– Тем вечером с моей стороны это было так грубо. Всю вторую половину дня меня оглушала музыка. Я представлял себе веселую встречу, и это мне скорее нравилось: были слышны звуки шагов, взрывы смеха, и все это в нескольких метрах, прямо за стенкой. Но внезапно мои нервы оказались на пределе.
– Оставьте, этот случай не стоит выеденного яйца.
– Да, это не столь важно.
Мы шли бок о бок, теперь под защитой деревьев. В конце бульвара показалась станция метро.
– Вы работаете на площади у мэрии? Может быть, знаете, я тоже работаю в этом квартале. Я часто замечал вас в мастерской.
Она не ответила. Вокруг нас все спешили, торопились и мы.
– Я все же хотел бы вас поблагодарить. Вы могли встретить меня куда как хуже. Когда сосед заявляется, чтобы сказать: вы слишком шумите, едва ли хочется его сочувственно выслушивать.
– Неужто мы так уж хорошо
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
