сделанную работу Марко, наверное, обещал самую высокую награду, которую когда-либо давал. Но и дал понять, что возьмет за это сполна.
— Она будет в восторге, — саркастично усмехнулся Дарио, видимо, вспомнив что-то, пока они ехали из Монтальчино в Неаполь.
— Это уже не твоя забота, — заметил Марко. — Если захочет что-то сказать, то пусть обращается напрямую ко мне.
Дарио кивнул, провел пальцами по подлокотнику кресла, о чем-то задумавшись.
— Мне держать ее подальше от Бартоло? — серьезнее спросил он.
Услышав вопрос, Марко вдруг подумал, что уже немного устал от того, сколько места в его жизни занимал Бартоло. Сначала предвыборная гонка, теперь еще и возвращение Лукреции. И дальше явно будет лишь хуже, но деться от этого никуда нельзя.
— Нет, мне это не нужно, — ответил Марко, снова переведя взгляд на статью. — Лукреция сама должна понять, что с Бартоло ей не будет счастья. Какой он человек. И поймет уже скоро. Я же не хочу, чтобы ее использовали в этой предвыборной гонке, в такой грязной игре. Она влюбилась. Все закончилось плохо. И незачем все делать еще хуже.
Дарио чуть нахмурился, видимо, пытаясь что-то понять. Марко взял паузу, давая ему время, и вернулся к статье. Но мыслей было уже слишком много и читать не было желания. Пусть кандидатов было пятеро, все понимали, что основная гонка развернется между Витторио Бартоло и Филиппо Дионизи, на которых и был акцент.
— Как скажешь, — согласился Дарио. — Буду следить за обстановкой.
Марко одобрительно кивнул, а его взгляд упал на ноутбук.
— Умберто, — продолжил Марко, закрыв крышку ноутбука. — Предупреди его, чем может закончиться его работа. Только один раз. Не послушается — разберись, чтобы о нем больше не было слышно.
— Понял, — кратко ответил Дарио.
— На этом все, — закончил Марко. — Привези завтра Лукрецию в ее галерею в Поззилипо. Мы обсудим свои дела.
— Ладно, — невозмутимо произнес Дарио, поднимаясь с кресла.
— И спасибо, — поблагодарил Марко, когда Дарио уже стоял в дверях.
Тот затормозил, обернулся и растерянно посмотрел на него, словно взвешивал собственные мысли, пытаясь понять, стоит ли спрашивать.
— Говори, — твердо произнес Марко. — Лучше сейчас решить все и ответить на все вопросы. Что у тебя на уме?
Дарио сделал несколько шагов вперед. Марко заметил, что это было медленнее обычного, словно Дарио выигрывал себе время для обдумывания.
— Если откровенно, — заговорил он с вопросительной интонацией, хотя Марко давно уже понял, что это не способ спросить разрешение, а извинение, если что-то прозвучит грубо: — я не очень понимаю суть ваших отношений, и это немного напрягает и мешает правильно расценивать возможные ситуации.
Марко выслушал Дарио и подумал, что его растерянность можно понять. Статус Лукреции прояснил бы, нужно ли закрывать глаза, если между ней и Бартоло снова что-то вспыхнет в безопасной для репутации обстановке, или это недопустимо, но, кажется, не было слов, чтобы емко объяснить его. Забота о ней противоречила тому спокойствию, с которым он относился к ее роману с Бартоло.
— Знаешь это чувство, когда ты видишь женщину, говоришь с ней и вдруг понимаешь, что она для тебя? Ее взгляды, мышление, образ жизни перекликаются с твоими, и ты понимаешь, что она будет твоей женой? — внимательно следя за реакцией Дарио, спросил Марко.
Тот на миг будто ушел в свои воспоминания. На лице появилось странное выражение спокойствия и горечи, которое с каждой секундой будто бы поглощало его. Марко казалось, что Дарио сейчас не с ним, не здесь, а где-то в другом месте. И он даже догадывался в каком.
— Думаю, понимаю, — с горечью ответил Дарио. Его взгляд стал еще более разочарованным. Будто он пребывал в хорошем сне, но будильник нагло выдернул его оттуда, вернув в менее приятную реальность.
— Лукреция еще не готова к браку. Даже к отношениям со мной. Но в конечном итоге она все равно станет моей женой. Мне все равно, какие отношения она строит до того, как мы будем вместе. У всех они были. Но я не хочу, чтобы интимные подробности этого были везде. Это хватит тебе в качестве ответа?
Дарио так и казался застрявшим где-то между сном и реальностью. Сам Марко вдруг тоже поймал фантом прошлого: Монтальчино, вилла Монтенелли, солнечный июньский день, женщина, которую он сможет любить и уважать, которая примет его роль в семье со всеми вытекающими.
— Более чем, — твердо ответил Дарио и вышел.
Марко услышал хлопок двери и продолжил на нее таращиться. Перед предстоящей встречей не следовало окунаться в воспоминания, но было уже поздно. Он как будто бы разбередил старые раны, но ощущал от этого лишь горечь от невозможности иметь сейчас ту гармонию, которую видел в будущем. До которой надо дойти сейчас, позабыв о раздражении, которое вызывал Бартоло, стоило лишь подумать о том, какое место он занял в жизни Лукреции.
Первостепенное — посадить его в кресло мэра. После этого он разберется с остальным.
Позже он уже ехал в Вомеро. За окном машины виднелись холмы, которые казались необычными у побережья. Милые улочки с ларьками, где торговали уличной едой, и популярные рестораны. Ларьки с сувенирами и дорогие бутики. Вомеро сочетал в себе средний и высокий класс. Не такой роскошный, как Поззилипо, не такой бедный, как Секондильяно. Именно поэтому семья Бартоло переехала сюда. Кандидат в мэры не должен отбиваться от народа, но должен помнить, что он мэр.
Марко въехал на площадь Фуга и припарковался. Наверняка в вип-зоне ночного клуба его уже ждали. Улица «Канал сокола Аниелло» славилась своей ночной жизнью. Самая длинная, самая многолюдная. Она была наполнена барами, ночными клубами и на ней было легко затеряться среди людей. Он шел пешком, не обращая внимания на гуляющих неаполитанцев и туристов. Все его мысли были сосредоточены лишь на встрече с Сандрой Бартоло.
Как Марко и думал, она уже ждала его. Стоя в вип-комнате, располагающейся над залом, она пила, судя по стакану и цвету содержимого, джин и через панорамное стекло наблюдала за людьми внизу. Ее рыжие волосы были завиты в локоны, фигуру подчеркивало красивое платье светлого оттенка, название которого Марко не знал.
— Я вернул Лукрецию в город, — сразу сообщил Марко, разглядев в отражении стекла лицо Сандры.
После его слов она поднесла стакан с выпивкой ко рту и, сделав глоток, повернулась к нему. В ее взгляде читалось явное недовольство из-за возвращения любовницы ее мужа, но все комментарии по этому поводу она мудро оставила при себе.
— И нам надо обсудить решение одной проблемы, — продолжил Марко.
Комнату освещали мерцающие вспышки света с танцпола. Голубые, розовые, серебряные. Они играли на лице Сандры, отражались от ее сережек, от бутылки
