наши сбережения, немного заняли и купили ей однокомнатную квартиру. Лет десять мы жили спокойно. Клара вышла замуж за хорошего парня и всё у них вроде бы наладилось. Оказывается, мы много не знали, Коля ушел от неё через некоторое время, сказав, что она сделала из него психопата. После этого у нашей доченьки было несколько мужчин. Нас она в это время сильно не беспокоила; не помогала, но и ничего не требовала. Всё изменилось пять лет назад, когда умер Федя. Теперь Клара регулярно ходит ко мне и требует, чтобы я переехала в однокомнатную, а ей отдала эту квартиру.
Люба покачала головой, но перебивать не стала. Серафима Матвеевна продолжила:
– Я отдаю Кларе почти всю пенсию, а сама живу на деньги от заказов. Понимаю, что эта квартира намного дороже, но не могу представить, как я уеду отсюда, где мы с Федей столько лет… Ей нужна моя квартира, чтобы продать её и на эти деньги уехать в Канаду. Уже год как Клара переписывается с мужчиной оттуда. Зная дочь, думаю, что если я даже дам ей денег, она бы всё равно будет выгонять меня из дома. Кларе уже сорок два, говорит, что это её последний шанс.
– Серафима Матвеевна! – Горячо заговорила Люба. – С завтрашнего дня, я буду, десять дней ставить уколы двоим больным, потом когда освобожусь, давайте встретимся с Кларой. Мы сядем все вместе и поговорим, она же должна понять.
– Думаю что это бесполезно, но давай попробуем. Говорит твоё тряпье и эти кружавчики нужно выбросить на помойку. А это же моя жизнь! – почти простонала старушка, тоскливо посмотрев вокруг себя.
– Как же такое можно выбрасывать? – Люба снова взяла чайную куклу и погладила её рукой. – Такого ведь, ни в каком магазине не купишь. Глядя на такие вещи, даже настроение поднимается. Мне кажется, Клара просто злиться потому, что вы не хотите продавать свою квартиру, а выбросить такое нельзя!
– Она сможет. – Опять грустно сказала Серафима Матвеевна. – Поэтому я, наверное, сейчас соберу кое-что из постельного белья, салфетки, коврики и отдам в музей. Я им уже дарила некоторые вещи, думаю, что там будут рады. И ещё хочу тебе Любонька… на память…– Она вышла и через минуту вернулась с коробкой. Сняв с неё крышку, старушка достала две белоснежные салфетки разного размера. – А вот это. – Серафима Матвеевна достала куски ярко-красного тонкого кружева. – Ты можешь использовать при шитье платья. Это круглое на шею, а эти куски на рукава и подол. Я когда-то такое же, синего цвета, сделала для одной столичной модницы. Ты Люба, девушка яркая, тебе красное будет хорошо. Как нравиться?
– Очень нравиться, только тут столько много работы. Может быть это лучше продать, деньги вам понадобятся.
– Можно продать, но я хочу, чтобы у такой красивой и доброй девушки как ты было необычное платье. И что бы надевая его, ты Любонька, вспоминала свою странную пациентку. – Улыбнулась Серафима Матвеевна.
– Спасибо большое. – Сказала девушка, обняв маленькую мастерицу.
Следующие десять дней тоже были очень напряженными. Витёк находился в реанимационной палате, и Люба старалась забегать к нему каждую свободную минуту. Она действительно очень привязалась к парню, но это была жалость, любовь к брату, но не к мужчине. Видя, как у парня розовеют щеки, против Любиных посещений не возражала даже Ирина Георгиевна – старшая медсестра. У мамы подскочило давление и заболели Ёжики, племянники Любы – Серёжка и Антошка, поэтому она частенько бегала в родительскую квартиру. После работы девушка делала инъекции на дому, двоим своим больным. Несколько раз она звонила Серафиме Матвеевне, но та или не слышала звонок или была на улице. Наконец-то в конце недели в трубке раздался голос старушки:
– Да, спасибо большое, чувствую себя нормально. – Ответила она.
– Видимо доченька в гостях. – Подумала Люба. – Может быть, не только нервы будет трепать, а ещё и позаботиться о матери.
Ко всем заботам добавились неприятности на работе. Больной из четвёртой палаты покрылся сыпью, и главврач потребовал с девушки объяснительную записку, точно ли она выполнила все назначения врача. Люба нервничала весь день, а к вечеру больной признался, что съел больше килограмма апельсинов.
Утро выдалось довольно прохладное. Люба шла на работу, слегка поёживаясь от холода. Она шла и думала, что сегодня можно было бы накинуть курточку, но так как медленно она не ходит, то замёрзнуть не успеет. К тому же днём должно быть тепло. Проезжающая мимо машина остановилась, в ней сидели двое молодых парней. Один из них улыбаясь, спросил, дома ли она ночевала?
Люба сделала наивное лицо и ответила вопросом на вопрос:
– А что, так заметно?
Парень снова засмеялся и сказал:
– Ну да, королева с такими глазами одна быть не может. Счастья тебе красавица! – Молодые люди помахали ей руками и поехали дальше.
– Что это они все про глаза? – Думала девушка, шагая дальше. Недавно встретила одноклассника Костю, который сознался, что был в неё влюблён. Сейчас он уже женат, имеет сына. Костя был очень рад встрече и спросил как у неё на личном фронте, а когда Люба ответила что всё хорошо, то он сказал:
– Ну да, в твоих глазах утонуть можно, заметно, что у Любови с любовью полный порядок.
– Какие глаза, какая любовь? Тут работаешь как лошадь. Интересно, какие глаза у усталой лошади? Видимо томные. – Подумала Люба и ей стало весело от собственных мыслей, неожиданно для себя она беззвучно рассмеялась.
Идущий навстречу мужчина, сначала удивленно приподнял брови, а потом тоже радостно улыбнулся. Девушка поморгала, а затем кивнула и прошла мимо, ей стоило больших усилий, чтобы вновь не рассмеяться.
– Ломай, ломай теперь голову, где ты видел эти томные глазки? Возможно, я вам делала инъекцию в ягодицу. – Думала улыбающаяся Люба, перебегая дорогу перед больничным парком. – Дожилась, в двадцать два года, оказывается, стыдно быть девственницей. Вдруг загрустила девушка. На работе все пристают, выпытывают про личную жизнь. Сестра постоянно ворчит, переживает, что младшенькая останется старой девой. Да не хочу я просто так! Буду только с тем, кого полюблю! Может Семён прав и у меня этот орган отсутствует? Значит, буду одна! Выучусь и стану великим хирургом! – сказала она сама себе перед входом в больницу.
Переодевшись, Люба направилась в процедурный кабинет, но вдруг резко развернулась и пошла в сторону реанимационной палаты. Она обещала Витьку зайти в обед, но он же, как ребёнок будет ждать и переживать. Времени до процедур ещё было достаточно, и она решила помахать братику рукой. Вдруг девушка осознала, что была бы рада иметь
