ни один из них.
А вот Алексей практически забыл о реактивной авиации на следующий же день после того, как двое дагестанских техников, Мага и Шота, выкатили из ангара любовно собранный И-1. Это было их совместное детище — проект, осуществления которого два страстных любителя истории авиации добивались много лет, а теперь вынуждены были передать в руки малознакомого русского пилота. Не стоит и говорить, с какой ревностью они следили за первыми рулёжками и подлётами истребителя.
Первый серийный истребитель СССР не был выдающейся машиной. Потом, значительно позже, его создатель Николай Николаевич Поликарпов обретёт негласный титул «короля истребителей», но в 1922 году, работая над первой боевой машиной, он был молод и неопытен. И тем не менее… Видимо была у авиаконструктора искра божественного таланта, позволившая в первом же самолёте добиться очень и очень неплохих результатов. И не вина конструктора, что серийные самолёты из-за низкой квалификации рабочих получились много хуже прототипа, а закулисные интриги в руководстве авиапрома сорвали выпуск и совершенствование машины.
Зато вот этот, конкретный, истребитель был хорош! Изготовленные на современном станочном оборудовании и тщательно отрегулированные планер и двигатель резко повышали его боевые возможности. Двигатель в точности соответствовал древним чертежам. Но качество ручной сборки из прецизионно вырезанных на современном станке деталей, а также нормальные качественные бензин и масло сделали своё дело! На пробе мотор показал 570 лошадиных сил вместо исходных 400 прототипа М-5. А моторесурс занимавшийся мотором Магомет Альбориев обещал никак не меньше тысячи часов.
Тоже и с планером. Всё в полном соответствии с чертежами и технологией, но дюраль для деталей брался современный особопрочный, отливался и резался с точностью до микрона, потому вместо привычного перевеса появился выигрыш в весе конструкции и при большей, нежели у прототипа, прочности. Ашот Вартанян, техник по планеру и общим системам, лично разработавший и собравший этот великолепный образчик древнего самолёта, клялся, что его детище выдержит перегрузки вдвое от расчётных.
Вообще, выяснилось, что древние винтовые машины обладают просто фантастической манёвренностью и способны крутиться в воздухе чуть ли не на месте, не говоря уже о возможности посадки куда угодно даже при отказе двигателя! Скоро у каждого из лётчиков появились свои поклонники среди гарнизона и два месяца подготовки пролетели как один день.
Пришедшее на электронную почту и доставленное курьером из Мурманска сообщение с условиями предстоящих поединков стало для лётчиков неожиданностью. Как-то они и забыли, для чего же приехали в этот далёкий край, оказавшийся настолько дружелюбным. Первым должен был сражаться Алексей, почти сразу следом Иван, а вот Арвидаса с его уникальным аэропланом пригласили не куда-нибудь а в добрую старую Англию. Оказалось, что судно за ним уже в пути к Мурманску, но всё равно — его схватка откладывалась.
Дебют
К сердцу Господь приложил печать
Пламя и лёд!
Печальна участь моя скучать
По той что не ждёт!
По той, что не напишет сама
Ко мне и двух строк!
Когда я совсем уже без ума
Когда одинок!
Над лесом разливается музыка, сквозь ветви деревьев можно различить проблески огня. Вполне можно подумать, что на опушке леса сейчас расположилась очередная группа весёлых туристов, сплавляющихся по Оке и решивших остановиться на ночлег в этом живописном уголке. Но это только на первый взгляд. Более внимательный наблюдатель увидит на самой опушке старого леса странное мерцание, характерное для современных армейских маскировочных голографических систем прикрытия бронетехники.
Но под голографическими колпаками не танки. Там притаились два очень необычных самолёта. Защита вполне достаточна от не слишком хорошо оснащённых патрульных беспилотников лесоохраны, и самолёты в полной безопасности. Утром их привезли сюда по реке на старой, затрапезного вида несамоходной барже, «оторвавшейся от буксира» и приткнувшейся к живописному пляжу. Спутникового наблюдения хозяевам баржи опасаться не приходилось, выгрузка груза прошла быстро, и скоро снятая с мели баржа продолжила следовать по согласованному маршруту, лишь с небольшим опозданием доставив в Нижний Новгород три тысячи тонн донбасского антрацита.
Весь день ушёл на сборку техники, проверку многочисленных систем, заправку емкостей техническими жидкостями и подготовку самолётов к вылету. К вечеру все, участвовавшие в операции, вымотались и устроились на отдых вокруг трёх больших костров. Прямо на траве разложили сиденья нескольких подъехавших сюда машин, из переносных холодильников появились соответствующие напитки, а на шампурах завертелся источающий умопомрачительный аромат бараний шашлык. Среди техников были признанные мастера шашлычного дела Мага из Дербента и Шота из Унцукуля, давно оспаривающие неофициальный титул лучшего шашлычника Дагестана, где оба, правда, давно не показывались. За третьим костром говорили на немецком и блюда готовились соответствующие: жаренные колбаски аппетитно пахли чесноком, в большом котле тушилась капуста, из герметичных пакетов появились бретцели, а в водах реки уже несколько часов охлаждались несколько ящиков превосходного баварского тёмного.
Скоро по рукам пошли фляги и бутылки, люди спокойно перемещались между кострами. Среди техников царила всеобщая благожелательность и довольство проделанной работой. С последними лучами солнца запела гитара, и нестройный хор дружно затянул новый хит популярной белорусской группы «Грёзы Донкихота».
Только двое не могли позволить себе расслабиться этим вечером. Пилоты. Им нужно было хорошенько выспаться, ведь наутро должно свершиться главное действие, ради которого в глухих приокских лесах собрались не только эти полсотни человек, но и гораздо большее число зрителей, рассчитывающих на захватывающее зрелище. И они его получат! Вполне возможно, одному, а то и обоим пилотам завтра не жить, ведь заказчик оплачивает только настоящие смертельные схватки.
Очень, очень правильно сейчас залезть поглубже в спальник, заткнуть уши берушами, и уснуть до рассвета. Вон, Гунтер Бюллов из Мюнхена уже спокойно похрапывает, а Алексей не может.
Он уже устроился в спальном мешке, когда над поляной разнеслись первые аккорды и техники нестройно запели полюбившиеся за время тренировок в Африканде песни. Сперва было даже приятно, но потом…потом зазвучала песня, слова которой резанули по душе, так они соответствовали его нынешнему состоянию.
Когда от холода и огня,
Хоть волком завой!
Она совсем не слышит меня,
А я ведь живой!
Сон пропал, на сердце стало погано, и лётчик отправился бродить по лесу. Сейчас было важно просто
