на… бычью голову Асмодея! Я шарахнулся от стены, как ужаленный.
— Ты понял, Астай, кого вы долгие годы кормили своей кровью?
— Бля-я-я-ть! — впервые я услышал, как ругается сообразительный хакас. — Это что же получается? Мы всю свою жизнь кормили адское отродье?
— Ну получается так. Этот ублюдок еще жив и через светящуюся траву пьет вашу «чистую» хакасскую кровь. Уверен, поэтому вы все ограничены в силе до десятого ранга. Есть у тебя секатор, чтобы почикать эти заросли?
Астай все еще пребывал в шоковом состоянии и не мог сказать ни слова. Поняв, что ответа от Астая мне не добиться, да и что греха таить, насчет секатора глупость спорол, я запустил пелену времени. По-другому не получалось ухватить юркую живую лиану. Время замедлилось в сотни раз, и я ухватился за самый толстый отросток из стены.
Черная кровь полилась мне под ноги, такая же черная и густая, как та, что текла в моих венах. Где-то в глубине стены за бычьей головой послышался писк сотен голосов. Будто крысы или мыши, загнанные в угол, вопили от боли и ужаса.
Когда время вернуло свой ход, пол под нашими ногами был устлан жухлой травой, пропитанной своей же кровью. Я прислушался к своим ощущениям: вдруг своими действиями я разбудил Князя Тьмы. Но нет, ничего не изменилось. Между лопаток не было ощущения стального холода.
— Все, Астай, дальше вы сами разберетесь. Пример я показал.
Хакас все еще пребывал в растерянности, а я двинулся дальше, вглубь пещеры. С каждым шагом чувство тревоги становилось все отчетливей. Я прекрасно помнил, как в потайной комнате с порталом происходила битва между Царем и погаными кошками. Наверняка у них есть более благозвучное имя, но мне по душе было прозвище, данное им Стивеном. Отныне я ненавидел котов. Ну, кроме котокрота Васьки. Васька — наш песдюк. Надеюсь, Олег зверье Стива не бросил в беде, пока нас нет.
Я уже потянулся рукой к подсвеченной ладони, как за спиной посыпались камни. Слава Богу, это был Астай, неосторожно ступивший на ковер из мелкого крошева.
— Подожди, Лев! Давай, еще покурим на дорожку.
— Ну, давай, — пожал я плечами и в ожидании, когда Астай раскурит трубку, уставился на стену, где древние запечатлели образ хронума.
Сейчас картинка была иной: проявились орды адских тварей, нематоды и их погонщики.
— О, Астай, смотри, а это, кажется, ты.
— Хм, действительно.
— А вот Стивен. Хе-хе, похож.
Пса изобразили воином с головой собаки. Бугристые мышцы, в руке он сжимает булаву и бьет ею по слоновьей морде Шиву. Неплохо, неплохо.
Мой образ тоже весьма аутентичен. На камне я истинный ангел во плоти. Здесь запечатлен эпизод, когда я провожу исповедь над Асмодеем, застыв в воздухе на уровне его лица. Сам князь тоже прорисован очень детально.
Задрав голову повыше и осветив фонариком свод невысокого потолка, увидел Сану. Художник с любовью писал ее лицо, в глаза вставил голубые топазы. От этого взгляд стал живым, осмысленным. Она простерла руки, из которых шел свет, над всеми нами, как бы останавливая битву.
В самом нижнем углу была прорисована буква «П». Неужели Пашка? Да ну, быть такого не может. Я ведь сам видел, как его свалили с ног. Или все же он? А откуда художник мог знать кириллицу, созданную много столетий позже? Это наводило меня на разные мысли и давало надежды.
Не став дожидаться, когда Астай набьет трубку табаком, я решительно шагнул к потайной двери, вложил ладонь в выемку. Двери с грохотом медленно пошли под землю, а я был уже готов перевоплотиться в хронума или шагнуть в лимб, но этого не потребовалось. Зал был пуст.
— Астай, не ходи за мной. Вспомни, как нас заперли в прошлый раз.
— В этот раз точно не пойду, не переживай за меня, — развеял он мои опасения.
Я осторожно ступал по каменному крошеву, высматривая возможную опасность. Но в самом деле, битва закончилась. И закончилась она вничью. Победила дружба. От Царя остался лишь каменный остов, а верхняя часть туловища рассыпалась в прах, вместе с каменной короной.
Вдалеке виднелся трон царя, на котором он восседал раньше, но я не видел портала! Ускорив шаг, я мгновенно очутился у трона. Судорожно ощупал здесь все, заглянул под трон, походил вокруг него, но никакой кнопки, рычага или выемки не обнаружил.
Мой разочарованный возглас разнесся по развалинам зала. Я не хотел принимать того факта, что портала больше нет! Это рушило и без того еле теплившиеся надежды вернуться к своей любимой.
Астай застал меня сидящем на троне. В руках я держал скипетр Царя. Мне не хватало только его короны. Скипетр очень удобно лег в руку, будто бы был сделан под меня. Хотя я отчетливо видел, как титан бился со стражей именно этим оружием, и оно было ему под стать. Я искал кнопочку и на нем, уговаривал бездушную железку открыть портал, но все было без толку.
— Пойдем уже домой. Я пошутил.
— Там мой дом, Астай, понимаешь⁈ С Саной!
И тут до меня доходят его слова.
— Что значит пошутил?
— Ты не умираешь. Я просто хотел… просто хотел взбодрить тебя. Чтобы ты почувствовал вкус жизни или… что-то типо того. Ну, пошутил я, понимаешь? Шутка такая.
* * *
Ивану Никифоровичу Карелину или же Астаю, было больно. Шутка аукнулась ему большущим синяком под глазом.
Жалел ли он? Скорее всего нет. Зато Ахматов бодр и явно начал шевелить мозгами, а не думать о суициде. Самобичевание ни к чему хорошему не приводит, и вид унылого говна вместо демоничного Ахматова порядком поднадоел.
Конечно же, Астай тогда сказал правду и Льву действительно оставалось жить месяц или чуть больше. Хотя, глядя на характер обычного русского парня (на минуточку, не чистокровного хакаса!), можно было предположить, что Лев протянет еще год, а то и больше. Хотя, с некоторых пор чистокровные хакасы ему стали претить. Он помнил предательство его предков и уже кое-что для себя решил на будущее.
Так же, как и Ахматов, Астай надеялся, что Льву удастся открыть портал и вернуться к Улуг Хуртуях Тас.
