Присела на свой стул, прижимая пульсирующие виски ладонями. Больно. Это всё чёртова мигрень от нервов.
Разминая шею, чтобы хоть как-то уменьшить боль, мой взгляд цепляется за окно.
— А чего это терминатор наш про красоту пейзажей вещал? — тихо сама с собой беседовала я, поднимаясь к окну.
Ничего превлекательного — кустики дохлые, дорога позади, наша парковка, а ещё уголок парка с двумя скамейками и неработающим фонтаном.
Собралась отвернуться, решая, что эта его фразочка была лишь очередная подлянка, но…
Парковка!
Утёс самозабвенно любовался, как мы с дочерью скакали через лужи. Вот я дурында!
Да уж, прыгала я хорошо, и асфальт был мокрым, и я торопилась, так что даже ногу разочек подвернула с выразительным хрустом шпильки. Каблук, конечно, ещё держался, но определённо эта пара обуви должна готовиться на утиль.
Ага! Как и их хозяйка!
Остаток дня прошёл относительно спокойно, но к концу я устала и больше всего от этого подвешенного состояния: оставят — не оставят.
Едва не забывая прихватить свой пиджак, выхожу на улицу. Чувствуя, как неуверенно держится каблук на своём месте, грозя катастрофой в виде падения, торможу.
Решаю мгновенно. Снимаю туфлю и с превеликим удовольствием отрываю несчастного. Вот как если некоторым голову открутить…
Порыв бешенства после акта вандализма обуви отпускает, и я расстроенно смотрю на свои ноги.
Жалко, конечно.
Ковыляю до машины и, желая поскорее уехать, нервно проворачиваю ключ в замке зажигания.
И ничего!
Двигатель не реагирует. Повторные попытки, включая ласковые увещевания, а потом и запрещённые матерью нелитературные обороты, тоже не помогают с моей проблемой.
Сегодня не понедельник и не пятница тринадцатое, сегодня проклятый чёрный вторник! Почему всё должно случиться в один день?! В неделе-то ещё остались свободные …
Пальцы дрожат, слёзы тихо текут, но просто сидеть и дальше — тоже не выход. Громко шмыгая носом, выхожу из машины, пытаясь придумать, как быть.
На последнем техническом обслуживании что-то говорили мне … но от усталости и «дятла» в висках мозг никак не может выдать нужную информацию.
— Капот открой, — безразлично и холодно прозвучало где-то надо мной.
Но лучше ко мне бы сейчас ангел с небес спустился, а после я пошла бы в больничку на лечение, но чудес не бывает.
Аренский, мать его… простите. Нееет!
Мой мозг громко стонет, а этот андроид, выразительно изогнув бровь, стоит перед моей машиной.
Ах, да! Капот!
Ныряю в салон и жму нужную кнопку. Когда выползаю обратно, босса уже не видно.
Делаю несколько шагов в его сторону, заглядывая за поднятый капот.
Богдан Анатольевич внимательно соцерзает «сердце» моего автомобиля, опираясь крепкими пальцами на верхний край решётки радиатора.
Моё внимание привлекает чёрный браслет на его запястье — просто круглые бусины без каких-либо прекрас.
Это деталь никак не вязалась с его образом холодного и невозмутимого. В голове возникла шальная мысль — а что ещё он прячет под рубашками и костюмами.
Дура ты, Ева!
Но смена темы, как известно, помогла. Я вспомнила.
— Кажется, мне говорили, что отходят контакты на аккумуляторе, — выдаю я, когда рука босса начинает ощупывать именно то, о чём я упоминаю.
Недовольный вздох, который мужчина даже скрыть не пытается. Поправляет зажимы на аккумуляторе, что-то ещё дёргает, а потом, видимо, заодно проверяет уровень масла в двигателе и даже бочок для омывателя стёкол.
Но там у меня везде порядок.
— Чего стоим-то? Машину, мадам шарфик, завести не хочет?
Я просыпаюсь, с трудом отрывая свой взгляд от его кистей — красивых, правильных, с набухшими венами и тёмными волосками, кроме грубоватой кожи, практически идеальные.
Сглатываю слюну и, тут же опустив голову вниз, быстро разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов — выполнять требуемое, но успевая съязвить.
— Не шарфик. Ева. Ева Леонидовна.
Движок завёлся с первого раза, что не могло не радовать.
Снова выползаю обратно, буквально запинаясь об мужскую фигуру.
Уже собираюсь выдавить из себя слова благодарности за оказанную помощь, но взмах белоснежного куска ткани перед лицом меня останавливает.
— Утритесь, Ева Леонидовна, — учит жизни босс, протягивая мне носовой платок. — Сопли вас не красят, тем более глупые. Если причина поломки известна, зачем в истерику впадать.
Господи, да откуда он только появился на парковке?! Ведь ни души вокруг. Платок, который он мне пихает в руки, забираю, но от поучительной лекции снова кровь закипает.
— И на будущее, проще сразу проблему решать … и с клеммами тоже. Не так ли …, Ева?
На Аренского упорно не смотрю. Не могу. Его пронизывающий взгляд меня пугает, так что приходится снова разглядывать мужскую грудь, что прямо передо мной. Галстука уже нет, как и пиджака, и три верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, открывая миру загорелую гладкую кожу.
От моего имени, произнесённого где-то рядом с моим ухом, у меня по спине пробегает холодок. Угроза … да только чего?
— Так, Богдан Анатольевич. Проще сразу весь хлам на помойку, — соглашаюсь я, моля только об одном.
Уйди.
Босс будто довольно хмыкает и покидает моё личное пространство.
Мне снова виден парк и дохлые кустики. Слегка поворачивая голову в сторону, вижу, как утёс неспешно идёт к чёрной машине.
Красивая, хищная и идеально чистая, хотя дождь днём тоже капал, превращая едва просохшую землю после весны снова в грязь и лужи.
Когда авто резко дёргается с места, увозя с собою её мрачного хозяина, я расслабляюсь и, как кучка чего-то нехорошего, стекаю в салон машины.
Понимаю, что так и не поблагодарила Аренского за помощь, но ему, кажется, мои хвалебные речи до одного крайне неприличного места. Как в принципе и я сама.
Тут смысла ждать пятницы нет. Ведь уже дважды прямым текстом сказали о моей негодности. Завуалированно, конечно, но читать между строк никто не запрещает.
Из терзаний меня вырывает телефонный звонок.
— Дочь, ну ты где?! Эля уже сто раз спросила о тебе.
— Еду. Буду минут через пятнадцать-двадцать.
Сбрасываю звонок, не дожидаясь ответа матушки. Не выпуская телефон из руки, начинаю трогаться.
Мне надо сегодня же разослать резюме и вообще прошерстить рынок услуг. У меня три кредита, включая приличный за этот самый кусок металлома, так что большой перерыв в работе себе позволить точно не смогу.
