бы уже выйти наружу.
Я снова улегся на подушку, и поглощенная пища дала о себе знать приятным, теплым комочком.
Для меня вопрос удивительных способностей мужика все еще оставался загадкой, так как я не мог напрямую спросить "что это такое". Он использовал свои умения так обыденно и просто, что у меня руки не поворачивались попытаться объяснить свой вопрос на пальцах. Я боялся, что буду выглядеть слишком странно даже для не знающего языка больного, и от меня захотят избавиться от греха подальше. Нужно было сначала встать на ноги, чтобы в случае чего выжить, где бы я из-за последствий этого вопроса ни оказался.
— Рода (хорошо), — тихо сказал сам себе.
Завтра попробую нормально встать, чтобы Сорас сильно не пыхтел, разглядывая мои несчастные попытки.
Дверь резко открылась, и как по мановению волшебной палочки, в комнату вошел целитель. Почему целитель? Да потому что он каждый раз осматривает меня, как врач: цепко, молча, хладнокровно. Но я решил, что слова врач и лекарь не совсем подходят к моему окружению.
Сорас как всегда молча сел на стул и начал вдумчиво водить надо мной руками. Я продемонстрировал ему движение пальцев рук, и он, удовлетворенно кивнув, выдавил подобие улыбки.
— Рода. За кон’дар гинэ, — тепло сказал он и, поднявшись, собрался уходить, но остановившись возле двери, развернулся. — Леа, дорани за каис’та ямен’а. Ге т-тон. *
(*- Хорошо. Ты выздоравливаешь парень. Леа хочет тебя учить языку. Я разрешил.)
Я, конечно, ничего не понял, но спокойный голос не предвещал беды.
Оставшись в одиночестве, я приподнялся и повернулся к окну, чтобы разбавить картинку мира чем-то кроме потолка и стен. К сожалению, смотреть было особо не на что, так как огромное дерево перекрывало почти весь вид. Здоровое, с серой потрескавшейся корой, оно выглядело так, будто вылезло из старинных мифов, в которых на вот таких вот исполинах селились лесные духи или еще какие-нибудь феи. За ним, иногда разбиваясь на пары, тянулись более мелкие представители местной флоры, заканчивая свой редкий бег стеной леса. Серое небо, к сожалению, не порадовало тонких струн моей души.
Разглядывая всю эту холодную красоту, мне стало не по себе, и завернувшись плотнее в одеяло, я поджал колени и попытался уснуть.
— Мареа, — прошептал я слово, обозначающее сон…
…
— Ге дорани готра, — сказал я Сорасу, стоя перед ним ровно и почти не колыхаясь.
Он придирчиво посмотрел на меня и нахмурил густые брови.
— Готра? — спросил он недоверчиво.
— Дэк! — уверенно подтвердил я.
Мне действительно надоело камнем лежать и жутко хотелось начать делать хоть что-то, кроме дыхания, питания и сна. Для начала, неплохо было бы получить разрешение от целителя на то, чтобы передвигаться по дому. Разумеется, я мог бы передвигаться по комнате, пока он не видит, но не хотелось испортить его лечение своим нетерпением. Он и так по непонятной для меня причине выходил меня и даже не намекнул, что мне следует в скором времени покинуть этот дом.
— Хм, — Сорас окинул меня взглядом и кивнул. — Рода, за кон’дар. Ге т-тон за ат’о переса. **
(**- Хорошо, ты здоров. Я разрешаю тебе покидать комнату.)
На радостях я чуть не подпрыгнул, но удержался от бурной реакции. Все-таки борода не маленькая, а значит, я не могу вести себя как подросток. Да и споткнуться на месте, свалившись под ноги Сорасу, было бы верхом фиаско.
Целитель покинул комнату, и я спешно натянул выданные мне серые, из довольно плотной ткани, штаны и такого же цвета рубашку. К слову, материал, несмотря на плотность и неказистость пряжи, был удовлетворительно мягким и приятным на касание.
— Ктааа! — закричала девушка, врываясь в комнату.
Как всегда улыбчивая и жизнерадостная, Леа начала тараторить так быстро, что я не успевал различать паузы между словами, чтобы уловить хоть что-то.
— Тер, — улыбнулся я ей в ответ.
Эта девочка никогда не переставала раскидывать вокруг себя волны добра, не давая в ее присутствии замкнуться на своих проблемах. А если принять во внимание уродство ее ожогов, то становилось даже стыдно думать о себе многострадальном. Амнезия — это плохо, но я жив, и мои конечности на месте.
А ведь могло оказаться иначе, если верить тому, что пыталась мне рассказать Леа.
За неделю, что я бодрствую, мне удалось запомнить приличное количество слов и начать потихоньку разговаривать. Более того, насколько я могу судить, их язык до ужаса простой, и его грамматику по сложности можно сравнить с шинглийским. Может быть, даже проще. Я заметил только временные склонения. Оставалось расширять лексикон и не тупить.
— Сон-на, готра те туоса! — потянула меня за руку непоседа.
— Рода, рода, — крякнул я сквозь смех.
Меня самого переполнял энтузиазм и предвкушение. Эта комната мне порядком осточертела, и хотелось выйти хоть куда-нибудь. Я не думал, что увижу за стенами дома что-то сверх того, что видел через окно или на Земле, но все равно был в предвкушении. Ведь перед моими глазами предстанет другой мир.
Раскручивая голову как юлу, по ходу продвижения к двери, я рассматривал остальной дом Гостиная была приличных размеров с высоким потолком и несколькими квадратными окнами. Отделка была не лучше выделенной мне берлоги, но украшения в виде разных картин и каких-то ручных поделок безусловно добавляли изюминку и радовали глаз. В центре находился большой квадратный обеденный стол, из темного дерева, на ровных ножках. У противоположной от входной двери стены стоял широкий шкаф с посудой. Привлек внимание большой пылающий камин и пара кресел рядом, видимо, для вечерних историй перед сном.
Поймав что-то, напоминающее пальто, я накинул теплую вещицу на плечи и вывалился в предбанник следом за Леа, где нас ждала уличная обувь.
Я оглядел местную природу и поразился ее обычности. Те же деревья, та же трава. Ветер, трепещущий волосы и норовящий пробраться под пальто. Запах растений и звуки хлопающих крыльев. Два еле заметных круглых спутника и… Стоп!
Два спутника?
А вот это уже было интересно. В небе при дневном свете мутно виднелись да спутника. Один был размером с солнце в период
