за стол.
Мелисса поморщилась. Зачем только она рассказала им?! Вот и все! Вечер испорчен! Хорошо хоть, она не проболталась про свои видения и страхи! Но мама будто прочитала ее мысли.
– И что, Мелисса, ты совсем-совсем не испугалась? – вкрадчиво спросила она.
– Ничуть, – быстро выпалила девочка и густо покраснела. Мать с отцом недоверчиво переглянулись.
Внезапно раздался настойчивый стук в дверь.
– Вернанд! – во весь голос закричала Мелисса и бросилась открывать. Как он вовремя! Сейчас можно будет переменить тему разговора.
И, действительно, с приходом Вернанда беседа перетекла в другое русло. Старый лесничий не столь давно ходил пешком в Бриф-Кост. Мелисса накинулась на него с расспросами. Он в ярких красках описал ей все обстоятельства своего путешествия.
Мелисса удивлялась его бодрости, настойчивости и выносливости. В тайне она мечтала, что когда-нибудь Вернанд возьмет ее с собой. И она воочию увидит все то, о чем он рассказывал.
Затем веселые посиделки приняли другой оборот: Хильда села за пианино и начала играть. Все моментально притихли. Казалось, время остановилось и только музыка, рождавшаяся под пальцами женщины, властвовала над миром.
Горели тихим огнем свечи. Окна были открыты нараспашку. В комнату проникал прохладный вечерний воздух, в котором так отчетливо слышался аромат цветущих яблонь. Громко тикали старинные часы, и музыка – печальная и нежная заливала гостиную.
Вернанд достал старенькую флейту и встал около пианино. Он и Хильда, не сговариваясь, стали исполнять веселые, незатейливые мелодии, под звуки которых так и хотелось броситься в пляс. Артур и Мелисса не удержались и принялись танцевать. Их смех еще очень долго не смолкал, бесцеремонно врываясь в ночную тишину сада.
Когда часы пробили полночь, Мелиссу стало клонить ко сну. Да, праздник удался на славу, но пора и честь знать! Попрощавшись с родителями и Вернандом, она поднялась к себе наверх. Остальные же прошли в кабинет отца, где обычно продолжался вечер. Там в маленькой, уютной комнате вели беседы и играли в вист.
Мелисса добралась до своей комнаты, и вдруг вспомнила, что оставила ранец внизу. Надо бы забрать его! В нем лежал дневник, в который она записывала все, что с ней происходило. Ей совсем не хотелось, чтобы его ненароком прочитали Хильда или Артур. Там были описаны их с Сарой прошлогодние приключения! Тот случай, когда они ночью убежали из дома и плавали на лодке в море. Если родители узнают об этом, то не видать ей Бриф-Коста, как своих ушей! Она тихо сошла вниз. Из приоткрытой двери кабинета пробивалась полоска света, и обрывок разговора долетел до нее. Взволнованно говорил отец:
– Ты представляешь, и она спускалась туда!
Мелисса поняла, что он обращается к Вернанду. Невольно она стала прислушиваться к разговору, но голоса внезапно притихли. Потом послышались шаги, и кто-то захлопнул дверь. Мелисса пожала плечами и поплелась к себе наверх.
Глава 4
Около семи вечера, когда солнце понемногу стало заходить за горизонт, мадам Стефания оторвала глаза от плана на следующий учебный год, и сняв очки, закрыла лицо руками. Глаза болели. Она заметила, что с каждым днем ей становится все сложнее читать большие объемы текста. Да, старость, старость, – подумала она, и грустно усмехнулась, а сейчас ей еще предстоит идти в колонный зал на собрание. Она тяжело вздохнула и подавила зевоту.
Общаться со своими подчиненными мадам Стефании было скучно. Зачастую она пропускала мимо ушей все, что они пытались донести до нее. Она лелеяла свое одиночество и не любила, когда ее тревожили понапрасну.
Сразу после того, как заканчивались дела в школе, она уходила домой, в маленький флигель, который располагался в самом конце сада, и запиралась в нем. Там она чувствовала себя в безопасности. Когда ее назначили на должность директора, она с радостью продала свой дом в самом центре Файнд-Тауна и поселилась в этом уединенном месте, предназначенном для руководства школы. По какой-то странной иронии судьбы все предшествующие директрисы были одинокими женщинами, и как только вступали в должность, селились в этом флигеле. Может он привлекал их своей двойственностью? В ту часть сада мало кто забредал, но рядом была школа, которая источала энергию множества людей. Получается, что во флигеле можно было попеременно, то наслаждаться одиночеством, то чувствовать свою близость к людям? Как бы там ни было, но мадам Стефания сильно любила свое скромное жилище. И вот сейчас вместо того, чтобы прийти туда, сварить крепкого кофе и сесть на крыльце с книжкой в руке, ей нужно будет слушать нудные отчеты учителей.
Она взглянула на часы и поморщилась – пора! Мадам Стефания встала, пригладила растрепавшиеся волосы, так некстати выбившиеся из пучка, надела очки и вышла из кабинета.
Наверное, они уже все там, – заключила она, прислушиваясь к тишине, царящей в пустых коридорах. Она дошла до колонного зала и услышала голоса.
Точно – там! Мадам Стефания приосанилась и вошла внутрь. В просторном колонном зале стоял гигантский стол, за которым уже сидели учительницы и что-то живо обсуждали.
Как только они увидели мадам Стефанию, то тут же замолчали и встали, громко сказав в один голос:
– Приветствуем Вас, госпожа директор!
Именно так, по традиции, было принято встречать руководство на официальных встречах. Мадам Стефания улыбнулась, помахала рукой и радушно ответила:
– Садитесь, садитесь девочки.
Мадам Стефания заняла место во главе стола, положила рядом отчеты, склонила голову набок и, улыбнувшись, вежливо и мягко произнесла:
– Ну, девочки мои, что вы мне расскажите?
Мадам Грегория едва заметно поморщилась. Она терпеть не могла эту вальяжную манеру беседы. По ее мнению, мадам Стефания не соблюдала строгих, обязательных правил школы, тем самым дурно влияя как на преподавателей, так и на учеников. Потому мадам Грегория, чтобы подчеркнуть важность момента, встала и начала говорить громким строгим голосом:
– Госпожа директор! Разрешите мне начать первой! Я хочу доложить о тех моментах, которые считаю наиболее значимыми!
– Да, да, милочка, прошу Вас, – ласково ответила мадам Стефания, и ей стало жаль мадам Грегорию, которая не понимала, насколько она глупо выглядит со стороны.
– Спасибо, госпожа директор! – глаза ее блеснули гневным огнем, ей не нравилось, когда ее называли милочкой. – Следующий учебный год очень важен для некоторых наших учеников, для тех, кому исполнится 14 лет. Все мы знаем, что именно этот возраст монах Альтер считал переломным в жизни человека. И, прошу заметить, здесь есть двойная важность, ибо грядущий День Обретения будет юбилейным! Триста лет исполнится с тех пор, как достопочтенный монах Альтер привел наших предков в этот город!
– Да, да, да, –
