судах возвращались к своим обязанностям по охране границ.
Завершая трехнедельную поездку по суше из Мергени (сейчас Нэньцзян), китайский пограничный корпус, состоявший из 130–150 человек, к началу лета обычно выходил к пограничному лагерю на Аргуни. Встречи начинались с преподнесения подарков: в обмен на корову или несколько овец русские получали от китайцев низкокачественный алкоголь, ящики сладостей, второсортный чай и тому подобное. Вся китайская делегация приглашалась на прием, который устраивался в заранее оговоренный день и продолжался с полудня до самого вечера. Кашин описал поведение китайцев в Олочи следующим образом:
За столом ноены ведут себя довольно чинно, разве только кто-нибудь из них уж очень сильно подгуляет; они всегда с любопытством рассматривают столовое белье, но умильнее всего, как заметно, поглядывают на бутылки с наливками и мадерой. Нередко мы для такого праздника приглашали музыкантов из Большого Нерчинскаго Завода, которые обыкновенно играют во время стола; но музыка, могу сказать, довольно хорошая… По всему видно, что их уши не привыкли к стройной гармонии и мелодическим звукам; их можно расшевелить разве только звуками потрясающими: дребезжащим разбитым горном, барабаном или даже, может быть, только трещоткой[27].
Такое же, продолжавшееся до позднего вечера празднование устраивалось на следующий день на китайском берегу для русских. Китайцы обычно прощались с гостями оружейными залпами. Обмен товарами, следовавший за этим, происходил на русском и китайском берегах попеременно. Воспоминания Кашина и Гиллера рисуют сложную картину культурных зон взаимодействия русских, китайцев и коренного населения фронтира, которая не ограничивалась лишь товарообменом, а включала и другие аспекты соприкосновения культур, например различия в представлениях о музыкальном сопровождении ужина.
В этой главе рассматриваются взаимоотношения населения фронтира в годы, последовавшие за первыми контактами русских и китайцев на Аргуни в начале XII века, когда государственная граница еще не была очевидной, вплоть до конца XIX века, когда железные дороги, телеграф, структура таможенного контроля и другие элементы современности стали менять жизнь во фронтире.
Отношения между Российской и Китайской империями на общем степном фронтире в этот период можно разделить на три этапа. Первый этап продлился до конца XII века. Казаки в это время прибыли в Забайкалье и начали контактировать с монгольской знатью, а династия Цин установила власть над Хулун-Буиром. Обе империи в это время боролись за господство в Амурском бассейне. Границы между ними были очерчены только в результате заключения Нерчинского и Кяхтинского договоров в 1689 и 1728 годах соответственно. Второй этап, длившийся примерно с 1728 по 1851 год, характеризовался равновесием сил между Пекином и Санкт-Петербургом и установлением постоянной, но неполноценной границы, контролируемой обеими сторонами. Этот этап также характеризуется учащением приграничных контактов, в частности через Кяхту, ставшую местом круглогодичной приграничной торговли. Третий и последний этап продолжался с 1851 года и до конца XIX века. Тогда произошло усиление влияния России, которая при поддержке недавно образованного Забайкальского казачьего войска включила в свои границы территории севернее Амура и восточнее реки Уссури. В этот период Забайкалье было полностью включено в административную систему Российской империи, а русские казачьи войска начали распространять свое косвенное влияние на китайский берег реки Аргунь.
НАЧАЛО РОССИЙСКО-КИТАЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ: УСТАНОВЛЕНИЕ БАЛАНСА СИЛ
Россия и Китай начали опосредованно контактировать в период Монгольской империи (pax mongolica). Казаки в годы правления Ивана Грозного, возможно, стали первыми русскими, попавшими в Китай, однако они не получили императорской аудиенции[28]. Российская экспансия в Сибирь и на территории восточнее озера Байкал привела к возникновению регулярных контактов между двумя метрополиями. Российские крепости в Сибири появились в Тюмени (1586), Томске (1604), Енисейске (1619) и Иркутске (1654). Из всех прибывающих в эти места людей именно казаки являлись основной силой российских завоеваний[29].
Российская колонизация Восточной Сибири совпала по времени с усилением власти маньчжур – тунгусского народа, населявшего Маньчжурию. Экспансия маньчжур на север и на запад привела к движению двух разраставшихся сил навстречу друг к другу, к неизбежному их столкновению и создала общий нахлестывающийся фронтир. Незадолго до прихода к власти в Китае в 1644 году маньчжуры сформировали союзные отношения с соседними монгольскими племенами. В результате этого в 1636 году Внутренняя Монголия оказалась под их контролем. Халха – восточная часть Внешней Монголии оказалась под цинским управлением между 1655 и 1691 годами, а западно-монгольские ойраты, которые населяли Джунгарию, были завоеваны в 1750 году. Если империя Мин (1368–1644) напоминала национальное государство, а границы ее примерно совпадали с районами расселения этнической группы хань, империя Цин была многонациональной, а маньчжуры занимали в ней главенствующее место[30].
Первый прямой контакт России и Китая произошел несколько позже, когда в 1618 и 1619 годах в Пекин была отправлена первая российская миссия, которую возглавил казак Иван Петлин. Следующая миссия была отправлена только спустя тридцать с лишним лет, с 1653 по 1657 год, в этот раз под руководством Федора Исаковича Байкова. Дальнейшие контакты носили случайный характер и часто оказывались менее значимыми, чем столкновения Китая и России на их пересекающихся имперских перифериях. Эти миссии часто носили двойственную экономическую и дипломатическую цель[31].
Между тем казаки прибыли на территории восточнее озера Байкал и вдоль реки Амур в середине XVII века. В Восточном Забайкалье русские создали первые постоянные и укрепленные пограничные заставы в 1650-х годах. Эти остроги, в особенности крепость Нерчинск (1654) на реке Шилке, вскоре превратились в центры экономических и дипломатических обменов с представителями племен, населяющих фронтир. Несмотря на то что русские начали подчинение автохтонных тунгусских и монгольских племен, заставляя их выплачивать подать, известную как «ясак», их присутствие в этих землях оставалось рассеянным и незначительным. Кроме того, последующие десятилетия ознаменовались несколькими конфликтами с коренным населением лесов и степей Забайкалья[32].
Хулун-Буир – территория к востоку от реки Аргунь оказалась под российским влиянием, когда тунгусский князь Гантимур, не желая признать маньчжурское правление, принял в 1675 году российское подданство. Князь получил командование над Тунгусским казачьим полком, ответственным за патрулирование нерчинского участка российско-цинского фронтира. Однако вскоре российские завоеватели с удивлением обнаружили, что маньчжуры относят к своим владениям весь Амурский бассейн и территории к западу от горного хребта Большой Хинган. Строительству российских крепостей вдоль Амура и Аргуни воспрепятствовали превосходящие маньчжурские войска, конфликт с которыми завершился осадой русского острога Албазин на Амуре в 1685 и 1686 годах[33].
Сорок лет враждебности между русскими казаками и китайскими знаменными войсками и борьба за Албазинский острог привели к необходимости мирного разграничения и демаркации границ между Пекином и Москвой на этой территории. Демонстрация военной силы маньчжуров, возглавляемых императором Канси, подтолкнула русских к переговорам. Москва в поисках мирного решения направила Федора Алексеевича Головина в качестве первого полномочного посла к китайскому императору, заложив, таким образом, основу нового периода китайско-российских отношений, характеризующегося скорее приспособлением, чем конфликтом.
Возвращаясь из Пекина в августе 1689 года, в российской пограничной крепости Нерчинск Головин встретился со своим маньчжурским коллегой главой Императорского секретариата Сонготу для принятия первого существенного соглашения между двумя силами. Нерчинский мирный договор впервые определил фронтир между Россией и Китаем. Кроме того, это было самое первое когда-либо подписанное соглашение между Китаем и европейским государством. Договор заложил основы мирного урегулирования вопросов между двумя державами на более чем полтора столетия.
Первый из шести коротких пунктов, вошедших в договор, определил границу на спорных территориях. Западный приграничный участок, согласно ему, пролегал вдоль основного течения Аргуни, таким образом, Хулун-Буир был выведен из-под российского влияния. Северный участок границы начинался от реки Горбицы (сейчас Амазар) – левого притока реки Шилка и, извиваясь, проходил до Охотского моря. Все северные склоны Станового Хребта и реки, протекающие на север от реки Лены, доставались России, а реки, протекающие на юг от Амура, – Китаю. Таким образом, согласно этому договору, Россия теряла амурский выход к Тихому океану. Китай с точки зрения территориальной суверенности, бесспорно, оказался в более выигрышном положении. Однако Нерчинский мирный договор позволил Москве установить прямые торговые связи с Пекином, а некоторые российские торговцы получили от Китая охранные грамоты[34].
Маньчжуры ко времени заключения Нерчинского
