воздух и… провалился в пустоту. Одним неуловимым движением Вилред сместился вбок, приложил Эдриха рукоятью меча в висок и добавил щитом. Из глаз рыцаря Ордена брызнули искры, он развернулся, вспарывая воздух с удвоенной силой, но и на этот раз более свежий северянин даже не стал отбивать удар. Эдриха занесло, и он не успел отразить выверенный укол Вилреда. Острие меча проникло сквозь дублет, пронзило живот. От боли пальцы разжались сами, Эдрих завыл и отшатнулся от северянина, высвобождая клинок и вскрывая рану. Бил Вилред наверняка, в кишки – такая рана считалась самой скверной, после нее не выживал почти никто.
– Она сама пришла, – повторил победитель громче, чтобы слышали все. – Пророк свидетель!
Он повернулся к раненому спиной и пошел. Эдрих посмотрел на меч. Оружие лежало совсем близко. Если поднять его, можно будет забрать северного ублюдка с собой. Эдрих сделал два неуклюжих шага, наклонился, и тут его ноги подогнулись. Рыцарь Ордена упал лицом вниз, дотянулся до меча, сжал рукоять и захрипел. Боль была невыносимой, настолько сильной, что не получалось даже попросить об ударе милосердия.
– Ты хорошо сражался.
Над Эдрихом склонился брать Стурла.
– Я не хочу, – выдавил Эдрих. – Не хочу…
– Пророк с тобой, сэр Эдрих! – Брат Стурла ободряюще улыбнулся и коснулся пальцами раны, успокаивая с помощью магии боль. – Ты не умрешь, пока я не скажу что-то важное. Держись. Я попрошу отнести тебя в часовню.
Под алтарем Огненного Пророка дозволялось оказывать смертельно раненым последнюю милость. Монахи душили несчастных или перерезали им горло кривым кинжалом, позволяя крови стекать в напольную жертвенную чашу. Брат Стурла помог слугам разместить Эдриха на мраморной плите, выгнал их из часовни и, усевшись рядом с умирающим, начал наматывать на кисти ленту из прочной белоснежной ткани – удавку благословения.
– Я представлял тебя другим. Думал, что архиепископ скрывает твое местонахождение не просто так. Строит на тебя планы. Как же я заблуждался!
Эдрих замычал и попытался приподняться, чтобы посмотреть на брата Стурлу.
– Не понимаешь? – Монах положил руку на грудь раненого, прижимая того к каменному ложу. – Не волнуйся, в неведении не умрешь, таков был план.
– План?
– О да! Мы с сестрой продумывали его слишком долго, чтобы он провалился… Да лежи ты!
Брат Стурла смазал затрепыхавшегося рыцаря по щеке. Из-за бинтов удавки вышло не так больно, но голова Эдриха все же резко дернулась, скула ударилась о мрамор, раненый застонал.
– Брать детей поверженного врага в качестве заложников всегда было славной традицией, не так ли? – произнес монах. – Когда ты убил отца, нас с Саньей пленили и отправили на воспитание в монастырь. Воспитать детей ярла-язычника в вере Огненного Пророка – что бы могло послужить лучшим символом победы церкви? У вас почти получилось. Получилось бы полностью, ведь я уверовал в Пророка и верю всем сердцем, если бы не клятва, которую дал я и заставил дать Санью. В первую же ночь после падения отца я порезал ладонь и поклялся уничтожить твой Орден, сэр Эдрих. Всех до последнего оруженосца.
– Что за безумие? – с трудом выговорил Эдрих.
– Безумием было то, что вы сотворили сами с собой, – жестко ответил брат Стурла. – Когда Орден пал, я был совсем еще мальчишкой, но даже у меня хватило ума понять, что в истории с сожжением магистра что-то нечисто. Я учился. Монахи не успевали хвалить меня за успехи. Осилив Огненные Скрижали, принялся за жития святых, затем за архивы королевского дворца. Я осилил весь реестр разрешенных книг, и этого хватило, чтобы получить свободный доступ к тайным архивам. Именно там хранятся книги Ордена. И как же много я почерпнул оттуда!
– Мое имя.
– Верно. В Алом Томе указаны имена всех рыцарей с перечислением их подвигов. Убийство Стурлы Речного Ярла стоит первым под твоим именем, а вот даты смерти рядом с ним нет. Именно тогда, – усмехнулся Стурла. – Я и убедил себя в том, что имею дело с чрезвычайно опасным врагом. Мало того, что выжил и скрывается, так еще и кровник.
Монах с презрением скривил рот и помолчал, дав Эдриху прокашляться.
– И в кого ты превратился!
– Мы не выбираем судьбу, – прохрипел Эдрих.
– Лукавишь. Алый Том не дописан, однако комментарии последнего хрониста Ордена содержат намек, кто именно продал магистра и десятку королю в обмен на жизнь. Четыре рыцаря, в том числе герой последней битвы. Догадаться на ваш счет было легко, сэр Эдрих, гораздо сложнее было выследить других. Но я справился.
– Что ты с ними сделал?
– Так ли это важно? – Стурла встал и подергал удавку, проверяя крепость.
– Я имею право знать о боевых друзьях.
– Не считаю так, – равнодушно сказал монах. – Когда я попал в канцелярию архиепископа – а самые толковые братья рано или поздно оказываются там – передо мной стояла только одна задача: отыскать тебя. Почему-то тебя берегли, сэр Эдрих. Найти даже следа не удалось, зато удалось воссоединиться с Саньей. Она-то и подсказала способ мести. Мы нашли в Алой Книге единственную деву, судьба которой оставалась невыясненной. Я нанес на тело сестры татуировки, заставил ее заучить биографию леди Аллисанны и отправил на север, туда, где изнасилования рыцарями вошло в обыденность. Само собой, Санью никто не насиловал. Вилред не солгал ни единым словом. Но у меня появился повод объявить об осквернении девы. С письмом от Саньи я явился к архиепископу…
Стурла приподнял голову рыцаря и несколько раз обернул вокруг шеи удавку. Глаза Эдриха выпучились, когда монах начал стягивать орудие благородной казни, горло перехватило, язык вывалился изо рта. Сил сопротивляться не оставалось, и последний рыцарь Ордена умирал, глядя в глаза своему истинному убийце. В левом ухе зазвучал зловещий шепот: дьяволы пошли в решающую атаку на душу отходящего к Пророку. «Я чист, – мысленно ответил шепчущим-слева Эдрих. – Теперь я чист. Вам не заполучить меня! Я слышу одного лишь брата Стурлу!»
– Его Святейшество раскрыл мне имя и новую личину единственного, кто мог бы защитить Аллисанну. А остальное ты знаешь, – закончил рассказ монах. – Боги свидетели и Пророк свидетель: Стурла Стурлассон, наследник Речных Угодий, исполнил клятву!
Эдрих уже не дышал, и Стурла снял с его шеи удавку. Не спеша размотал руки, положил не утратившую белизны ткань рядом с рыцарем и вышел из часовни.
