Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
моей речью.
Распределив вахты на драккаре и выпив пару кружек пива, я завалился спать.
С утра, захватив мешок янтаря, я двинулся с Говшей и Хрериком на торг, за главного оставил Прокопа.
Расположились на земле, постелив кусок большой ткани, и на него аккуратно выложили янтарь.
За прилавком оказался Говша, сначала он был не особо этому рад, а после втянулся. Не Хрерика же ставить, он наговорит, а я языкам не обучен. Поторговать и поспорить я, конечно, люблю, но это больше от настроения зависит.
Торговля в первый день шла не особо хорошо, а вот на второй как будто прорвало. Правда, продажи шли не только за монету, обмен частенько встречался. Например, за пару кусочков янтаря был предложен гвоздь, здоровый, четырехгранный, немного ржавый, веса в нем было грамм триста, как можно было от такого отказаться? Вот и я не смог. Откровенный мусор, конечно, не брали, но на хорошие вещи соглашались. Да и с монетами тоже своя история была, как монеты местной чеканки, так и персидские дирхемы, других тоже хватало. Были монеты и очень старые, иной раз изображение на них стерлось, так что даже нельзя было рассмотреть, откуда пришла она, но золото есть золото, впрочем, как и серебро.
Еще я смог прикупить у местного кузнеца кой-какой инструмент и слитки железа. Кузнец собрался перебраться в Англию, так как там давали землю мастерам, а земля в Англии не чета местной, так что многие решились на переезд.
За семь дней мы распродали шесть мешков янтаря, можно было еще поторговать, но мне что-то надоело.
Вроде все шло прекрасно, и мы стояли на торге последний день, а с утра уже хотели отправиться в Волин.
Только не может же быть так просто и легко, надо обязательно вляпаться.
Под самый вечер к нам подошел мужчина с седыми волосами и бородой, язык не поднимался назвать его стариком, так как он был еще достаточно крепким, вот только у него вместо левой руки был обрубок по самый локоть. Его сопровождало двое молодых здоровых парней, то ли сыновей, то ли еще каких родичей.
Этот мужик мне сразу не понравился, было в нем что-то отталкивающее и противное.
Он внимательно всмотрелся в наш товар, а после перевел взгляд на напрягшегося Говшу, который мгновенно побледнел.
Старик что-то спросил, а Говша немного дрожащим голосом ответил и указал на меня. Все было как всегда, я уже за это время выучил пару слов. Да здесь и без перевода было понятно, что старик интересуется, чей товар.
Мужик не удостоил меня и взглядом, а после ткнул в Говшу пальцем и проговорил:
— Jeg genkendte dig, du er min slave, og du undslap.
Говша ничего не ответил, лишь крепко сжал губы.
— Что он сказал? — спросил я у стоящего Хрерика, который переводил хмурый взгляд с Говши на старика.
— Что он узнал его и он его сбежавший раб, — ответил Хрерик.
— А что делают со сбежавшими рабами? — решил уточнить я.
— Их убивают, — просто ответил Хрерик.
Вот это поворот.
— Тогда переведи этому старику, что Говша — мой родич, и он не может быть его сбежавшим рабом, так как он никогда не был рабом, и он, наверно, ошибся и перепутал, — медленно проговорил я.
Хрерик перевел мои слова, и старик впился в меня взглядом, а после, скривившись, ответил.
— Он говорит, что ты его обманываешь, и он еще не выжил из ума и узнал своего раба.
— Это мой родич, и, называя его рабом, он оскорбляет меня, да еще и обманщиком называет, он хочет оскорбить меня? — со скрытой злостью проговорил я. И вышел вперед, задвинув Говшу к себе за спину.
А вокруг нас начал скапливаться народ, да и окружающие торговцы внимательно прислушивались к нашему разговору.
Мы начали со стариком мериться взглядами, старик усмехнулся в бороду и проговорил:
— Я не хочу тебя оскорбить, но это мой раб, — перевел мне слова старика Хрерик.
— Продолжая его так называть, ты оскорбляешь меня. Если ты продолжишь говорить такое, я вызову тебя на Хольмганг.
Не успел Хрерик перевести мои слова, как из-за спины старика вышел молодой и что-то проревел, положив руку на висящий на поясе топор. Единственное, что я смог разобрать в его словах, — это Хольмганг. Но тут вмешался старик, положив ему руку на плечо и указав на лежащий на земле янтарь.
— Он сказал, если будет Хольмганг, то он готов выйти на него вместо своего дяди, — перевел Харальд, а после добавил: — Такое допускается, выйти вместо кого-то на Хольмганг.
Старик усмехнулся и на корявом нашем языке ответил с паскудной улыбкой:
— Видимо, я и в самом деле ошибся, зачем спешить и проливать кровь, у тебя хороший товар, вот и торгуй, — а после, развернувшись, захватил своих родичей, отправился прочь от нас.
Народ, собравшийся вокруг, разочарованно заворчал, еще бы, они уже на зрелище надеялись.
— Благодарю, — тихонько шепнул мне Говша.
— А как же иначе, — я ободряюще ему подмигнул.
— Спасибо за то, что назвал своим родичем, а с ним бы и я сам справился, — все так же тихо проговорил Говша и обнял меня.
Да уж, в ответ я обнял его. Ведь у старика не осталось ни родственников, ни детей, никого, а я его, значит, сейчас родичем признал перед людьми. Соврал, конечно, этому норманну, но плевать, Говша свой, да еще и человек хороший. Такого можно и родичем признать.
— Если ты им сам стал, чего уж тут, — так же тихо ответил я ему.
Говша отвернулся и убрал выступившую слезу, видать, соринка в глаз попала.
— А ты молодец, здорово спровадил Магнуса Однорукого, — ко мне подошел здоровый и толстый дан и протянул ладонь. — Бендт толстяк.
— Яромир — мирный торговец, — проговорил я, ответив ему на рукопожатие.
— Ха-ха, мирный, — рассмеялся во всю мощь Бендт, — и сразу Магнуса на Хольмганг позвал, были бы все такие мирные, — с усмешкой закончил Бендт.
Я лишь пожал плечами.
— Ты это, Яромир, осторожней будь, Магнус далеко не добряк, да и род у него сильный.
Кивнув норманну, я поинтересовался:
— С чего же ты, Бендт, решил меня предупредить?
— Хм, у Магнуса друзей хватает, но и врагов тоже, — с улыбкой проговорил он. — А давай сегодня выпьем доброго пива за новое знакомство и дружбу, — открыто предложил он.
— С хорошим человеком отчего ж не выпить-то, — согласился я.
— Вот и славно, вот и договорились, а то я только вчера прибыл, хороших друзей своих пока не встречал, а к плохим сам идти не хочу, — рассмеялся толстяк, держась за бока.
Я кивнул, и мы договорились, где встретимся вечером. Забавный малый, да и весьма харизматичный, подумал я, глядя на удаляющуюся спину Бендта. К тому же мне не помешает и свои знакомства и связи заводить, а то в последнее время я только врагов наживаю.
Закончив торговлю, я вечером встретился с Бендтом, и мы неплохо посидели, он мне многое рассказал о делах его родины.
О том, что Харальд Синезубый и его сын, Свен Вислобородый, приняли христианство пару лет назад. История крещения Харальда вообще вызвала улыбку, так до этого христианских проповедников гоняли по всей Скандинавии. Однако у Харальда спина болела, так те самые проповедники ее вылечили. Натирая медвежьим жиром и прогревая. Харальд посчитал исцеление спины за чудо и уверовал.
Вот только у меня в голове от имен, которые он произносил, полная мешанина произошла.
— А ты сам сейчас откуда прибыл сюда? — поинтересовался я, делая большой глоток кисловатого пива.
— Из страны полночного солнца[2], — со смешком ответил Бендт, — там только одна война закончилась, как новая разгорается.
— Это ты о чем? — с любопытством спросил я.
— Так война между сыновьями Эриком Кровавой Секирой и Хаконом Добрым закончилась. Он своих племянников перед смертью наследниками признал. Конунгом самый старший стал, Харальд Серая Шкура. Конунг из него так себе, не зря Хакон своего братца Эрика со всей семьей в Англию тогда спровадил, — рассмеялся Бендт.
Я вопросительно на него посмотрел, и Бендт пояснил:
— Так Хакон Добрый и Эрик Кровавая Секира родными братьями были, тот его и сместил и даже позволил в Англию убежать.
— Понятно, — только и смог протянуть я.
— Так Харальд сейчас правит, ну как он, скорее его мамаша, та еще ведьма, многие ярлы его власть не признают, там что-то на пиру очередном произошло, и погиб хладирский ярл Сигурд Хаконссон. Его же сын Хакон Могучий, заручившийся поддержкой, поднял восстание, и там сейчас идет война, вот такие дела.
Я лишь кивал и подливал Бендту пива.
Он горько вздохнул и продолжил:
— Да и из родного края не самые лучшие вести доходят. Эрик Сеггерсель[3] после смерти отца правил со своим братом Олафом
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
