термину в общем языкознании нужно отвести одно из первостепенных мест. Термин этот – модель.
б) Первое, с чем мы здесь встречаемся, это опять-таки некритическое и обывательское представление о модели. Обыватель под моделью тоже понимает нечто неподвижное и самодовлеющее, в то время как в языке все подвижно и все динамично, какие бы абстрактные стороны языка мы ни имели в виду. Та живая модель, которая нам нужна для языкознания, есть именно нечто живое. А все живое есть всегда то или иное осуществление того или иного принципа жизни.
Валентность
Поскольку языковая модель входит в процесс жизни, она тем самым обязательно содержит в себе и нечто более общее, более внутреннее, более потенциальное, чем сама непосредственная жизнь. А с другой стороны, всякая живая языковая модель также является и осуществлением своей первопотенции, т.е. моделью в законченном смысле слова.
Тот коммуникативно-смысловой заряд, если он действительно порождает собою структуру раннего языкового элемента, но все еще является только потенцией этой структуры, такой заряд становится для нас уже не просто зарядом, но языковой валентностью. Валентность химического элемента, как это уже давным-давно установлено, есть способность каждого элемента соединяться или не соединяться с другими элементами. Так, кислород легко объединяется с одними элементами и никак не объединяется с другими элементами. Валентность здесь еще не сама структура. Но она во всяком случае является здесь потенцией структуры. Если атом кислорода легко объединяется с двумя атомами водорода, то это и значит, что кислород обладает определенного рода структурой и притом не структурой вообще, а именно определенным образом оформленной потенциальной структурой воды.
Что же касается языка, то было бы настоящим безумием считать, что языковые элементы никак не связаны между собою и никак не предполагают один другого. Это вообще означало бы рассыпать живой язык на бесчисленное количество дискретных точек, т.е. никак не связанных между собою точек. Живой язык только и существует благодаря всемогущей роли языкового контекста. И даже самые подробные словари не в силах охватить всех языковых значений реальных слов, если эти слова понимать как орудие и продукт разумно-жизненного общения людей. Валентность языка, т.е. валентность каждого отдельного языкового элемента, в полном смысле бесконечна.
Модель
И только сейчас, т.е. только после уяснения понятия валентности, можно и нужно говорить о модели языкового элемента. Мы настаиваем на употреблении этого термина в языкознании потому, что он уже давно фигурирует и в математике, и в механике, и в физике, и в биологии, и в психологии, и в социологии. Научное значение этого термина легче всего показать при помощи элементарных математических соображений.
а) Действительно, всем известно, что значит в арифметике сложить или умножить. Но для того, чтобы сложить одно число с другим, мало ведь знать только сами эти числа, над этими числами еще надо произвести некоторого рода операцию, чтобы сложение состоялось и чтобы в результате мы получили именно сумму слагаемых чисел, а не остались бы в области только этих одних чисел. Этот процесс сложения можно назвать и приемом, и методом, и правилом. Но дело в том, чтобы такого рода схемы не заслоняли от нас порождающего характера данной арифметической схемы, или правила, или операции. А в таком случае лучше всего воспользоваться именно термином «модель», поскольку модель есть не просто схема или структура, но именно порождающая структура. И эта порожденность важна для нас именно потому, чтобы мы не забывали здесь динамически-подвижной стороны языка, т.е. не забывали того, что языковая модель всегда есть структурный результат доструктурного коммуникативно-смыслового заряда и той смысловой потенции, т.е. валентности, без которой тоже никакой языковой элемент не мыслим.
б) Математическое понятие модели безукоризненно по своей ясности и определенности. Если мы берем аргумент и функцию аргумента, то эта функция есть не что иное, как совокупность математических операций, производимых с аргументом. Функция поэтому, с одной стороны, есть результат целого ряда операций, т.е. результат некоего числового порождения. А с другой стороны, функция есть нечто точное, определенное и вполне устойчивое. Она – не просто порождение аргумента, но и законченная картина разнообразных порождений аргумента. Эта творческая схема и творчески порожденная числовая структура функции и есть та модель, о которой мы говорим.
Но надо сказать, что речь идет здесь вовсе не об абсолютных величинах, но только о методе их получения, об их порожденной структуре. А так как функцию можно применить и к реальным вещественным вычислениям, подставляя под неизвестные те или иные определенные количества, то функция, понимаемая точно математически, есть не только порожденная, но и порождающая структура. Однако и в том, и в другом случае модель есть совмещение доструктурной валентности с той или иной, но всегда определенной, т.е. всегда структурной числовой операцией.
в) Математики умеют очень ясно и просто понимать и излагать, что такое модель, в то время как многим языковедам этот термин все еще продолжает казаться неясным и чересчур сложным. Так, например, в математике существует целая наука, которая вовсе не трактует ни о каких абсолютных и вещественных количествах, но только о соотношении этих количеств и об их структуре. Алгебра есть наука именно о таких числовых структурах, но не о числах и величинах в обывательском количественном смысле. Этой цели и служит в алгебре употребление не чисел, а только букв, которые в абсолютном смысле могут обозначать какие угодно количества. Составляется уравнение, которое определенным образом решается; но под этими иксами можно понимать какие угодно количества. Поэтому каждое алгебраическое уравнение есть только структура соотношения количеств, а не картина самих этих количеств.
г) Поэтому и в языкознании именно и нужно говорить не только об абсолютном и вещественном значении отдельных языковых элементов, но и о структурном их построении, т.е. говорить об элементах как о некого рода моделях. Каждое слово вовсе не имеет только какое-нибудь одно единственное значение. Это всегда масса всякого рода значений, которые, конечно, связаны между собою и, взятые в целом, образуют собою некоего рода структуру или модель. И поскольку отдельные моменты этой структуры не дискретны, но в своем фактическом существовании всегда незаметно переходят один в другой, то это уже не просто структура, а еще порожденная или порождающая структура, что мы и называем моделью. Алгебраизма здесь бояться не следует, поскольку модель языкового элемента вовсе еще не есть этот момент, взятый в целом. Это – один из уровней языкового элемента, весьма существенный, но отнюдь не единственный.
д) Весьма интересным и значительным примером математического понимания модели может послужить такое извлечение корней, которое невыразимо ни в каком конечном количестве