Книга Мир Мэроу - Мери Ли

Проходя от одной лавки к другой, она не могла выкинуть из головы глаза ребенка, которые были такими яркими и живыми, словно сама Матерь смотрела через них на Молу. Возможно, создательница сжалилась над бедной семьей и дала им второй шанс? На обратной дороге Моле не удалось с былой легкостью переступить холодное тело. Женщина не смогла оставить девочку. Она понимала, что ей несдобровать, если принесет еще одного ребенка домой, тем более девочку, от которой, как всем известно, не будет толку вплоть до того, пока она не станет женщиной. Тогда ее можно будет продать или отдать за долги супруга, которые копятся день ото дня.

Мола забрала маленькое холодное тело, помыла, покормила грудью и спрятала под половицами. Женщина строго-настрого запретила своим сыновьям говорить отцу о том, что теперь в их хибаре стало на один голодный рот больше.

Мола подарила себе непозволительную роскошь — дать девочке имя, когда ей было чуть больше одной Алой луны. До пяти Алых лун вообще имен не дают. Нет смысла. Уж очень часто дети умирают.

Девочку назвали Эванжелина. Если верить легенде, именно так звали первую ведьму на Мэроу, она была прекрасна и сильна, но не могла говорить. Матерь вложила в ее голову слишком много знаний и отняла единственный источник распространения сокровенного. Поговаривают, что Эванжелина была не только первой, но и последней живой ведьмой с чистой магической кровью, пока равки не напали на леса и не истребили всех, кто имел силу волшебства. Это всего лишь легенда, но Мола верила в ее правдивость так же, как в силу дня, что сменяет ночь.

Супруг Молы не знал, что в его лачуге появилось новое существо, вплоть до того, пока Эве не исполнилось шесть Алых лун. За все это время Эва не произнесла ни единого звука, не проронила ни одной слезинки, даже будучи голодной, она молчала…

Это произошло ночью. Пьяный вусмерть глава семейства вернулся в лачугу и по обыкновению решил поколотить свою жену. Почему он ее избивал? Потому, что он отвратительный представитель человеческого рода. И потому, что он мог это делать. В ту ночь Эва решила помочь женщине, которую про себя называла мамой. Она толкнула изрядно прогнившую доску и вылезла на слабый свет одинокой свечи. Ей удалось защитить Молу от смерти. Не тем, что она сражалась или заступалась за женщину, а тем, что обескуражила пьяного взрослого мужчину. Супруг Молы смотрел в синие глаза девочки, и в его голове уже зрел план.

На следующий день он увез Эву. Когда мужчина тащил девочку к старой, худой и грязной лошади, Мола рыдала, но не смела даже подойти, чтобы попрощаться. Эва шла и не могла понять, почему женщина плачет, она ведь не любила Эву. К девчонке относились как к служанке, ей всегда доставалась мизерная порция затхлой еды. Эва не понимала, почему не может жить в доме, как остальные дети, однако она всегда знала одно — нужно быть тихой и никогда не покидать своего укрытия, только с разрешения Молы. Но все же Эва ослушалась и поплатилась за это.

Она так и не заговорила с Молой и детьми. Эванжелина разговаривала только сама с собой и маленькой мышью, которая жила вместе с ней под сгнившим полом. Вспомнив про серого мышонка, Эва загрустила. Она не могла взять его с собой, но надеялась, что вернется в лачугу. Когда супруг Молы усаживал Эву на лошадь, ей хотелось плакать и умолять хозяев сгнившей хибары оставить ее, она даже собиралась пообещать, что будет лучше работать и меньше есть, но Мола запретила говорить, и девочка молчала. Она боялась рассердить их еще больше, ведь тогда они точно не вернули бы ее в место, что она начала считать родным.

Они ехали долго на старой чалой лошади. Преодолели три небольших поселения и остановились у самого края пограничных земель. Тогда маленькая Эва не понимала, куда они едут и для чего, но увидев большое и чистое сооружение, подумала, что, возможно, это к лучшему. Однако в то же время она осознавала, что больше никогда не увидит Молу, никогда не поговорит с мышонком. От этого ей было грустно. Причину грусти она поняла лишь спустя много лет — привязанность.

На тот момент она не знала другой жизни. Каждый день она вставала до появления первых лучей солнца, убирала хибару, следила за огородом, собирала коренья и даже готовила еду, а ближе к закату ела и возвращалась под половицу.

Так повторялось изо дня в день. От одной Алой луны к другой.

Когда мужчина притащил Эву в большую и светлую комнату, там никого не было. Но очень быстро это изменилось.

В тот день Эва впервые увидела на женщине мужские штаны. Это было так странно и непонятно. Но более необычным было то, что находилось выше пояса. Пришедшая в комнату женщина была в штанах и одеянии очень красивом, узорчатом, едва прикрывающим грудь.

— Десять монет, — сказала женщина и, всунув в рот какую-то дымящуюся палочку, крепко втянула в себя воздух.

— Двадцать пять, — сказал супруг Молы. — Она невинна.

Во взгляде рыжеволосой женщины промелькнул интерес, и она медленно подошла к Эве. Наполовину голая дама долго разглядывала лицо девочки, залезла пальцами в рот, проверила зубы, осмотрела ноги и руки. Эва не смела пошевелиться, страх сковал ее маленькое тело.

— Ты когда-нибудь… — Взгляд женщины остановился на шее Эвы, и она тут же отпрянула. Она увидела пятно, которое Мола несколько раз пыталась оттереть, даже не подозревая, что за ребенок попал ей в руки, но рыжая хозяйка борделя знала, что это за метка, и не могла упустить ценный трофей. — Двадцать.

Женщина быстро вышла из комнаты, и как только дверь оказалась открытой, Эва услышала стоны. Уже в том возрасте она понимала, что это за звуки. Именно их издавал мужчина, привезший ее сюда, когда ночами брал свои права супруга.

Женщина вернулась и бросила мужчине мешочек, но он его не поймал, и монеты рассыпались по полу. Эва стояла и наблюдала за тем, как супруг Молы ползает на коленях и собирает деньги, практически похрюкивая от удовольствия.

— Убирайся и больше не возвращайся, — сказала женщина. — Никогда.

— Но я же привожу тебе новый товар уже десять Алых лун.

— Я все сказала.

— Мне нужно кормить семью!

— Пошел вон!

Супруг Молы уехал,