боли, издаваемый Ёкай. Руки, ноги, я стрелял только по конечностям, но специально целился в такие места, чтобы ублюдки больше не могли активно двигаться. С перебитыми коленями и без кистей особо не поползаешь. Один, два, десяток, пока Ёкай пришли в себя после первого выстрела, я успел вывести из строя почти половину от их изначального числа. Разве что матёрую пятёрку упустил. Вернее не упустил, а дал уйти. Самые крепкие из всех, они недолго были оглушены, а поняв что происходит, плюнули на своих слабых соплеменников, буквально по их телам побежав кто куда. Стрелять в них, означало рисковать. В таких энергии больше, чем в остальных, а значит, жертвы они более ценные. Ненароком убить такого, значит подвергнуть риску ритуал. А этого я хотел меньше всего.
Скорость стрельбы была такой, что четыре десятка стрел я выпустил меньше чем за минуту. И все без единого промаха.
— Самая простая часть почти закончена, — убрал я лук в кольцо и выпрыгнул наружу.
В полёте обратившись в Райдзю, на земле я оказался под перекрестием злобных взглядов двух десятков раненных Ёкай. Ёко демонов так и ринулась на меня, стремясь ввергнуть мой разум в пучину страха, но ничего из этого не вышло. Не в этот раз. Столь примитивный приём дважды не срабатывает.
— Чики-брики, пальчик выкинь, — шёл я среди окровавленных демонов и хвостом перебивая уцелевшие конечности. — Минус пальчики, а ты обойдешься без ступни.
— Ты умрёшь, Бездна поглотит тебя! Твоё будущее, это лишь тьма и страх! — неожиданно один из Ёкай издал не хрипение, а вполне осознанную угрозу.
— Тьма и страх, тьма и страх, — задумавшись повернулся я к нему. — Точно, чуть не забыл.
Резким движением лапы, я ударил наглеца по лицу, лишая его зрения. Не хватало ещё, чтобы своими козлиными земками, эти уроды напустили страха на Асуи, которой ещё в компании с богом присматривать за будущими жертвами.
— Теперь вы точно не будете нести вред моему миру, — произнёс я, стряхивая с когтей чёрную кровь, после того как последний из двух десяткой Ёкай лишился глаз. — Два десятка, маловато. Нужно больше.
«Навестим лагерь в руинах города?»- задал вопрос осколок дракона.
— Несомненно навестим, — ответил я ему вслух. — Сначала по округе пробежимся, чтобы рядом с храмом никто не бродил больше, а после сразу к руинам. Будем экспроприировать живые трофеи козломордых. Поработают у меня генераторами веры.
Интерлюдия 1
Солнечное утро на безымянном острове. Первые лучи светила пробиваются сквозь крупную листву деревьев и кустов, начиная прогревать землю после ночной прохлады. Цветы на лугах медленно распускаются, позволяя утренней росе мелкой капелью оросить низкую траву. Всё вокруг безмятежно, тихо и красиво, даже певчие птички ещё не проснулись, только шум прибоя аккуратно дополняет идиллию.
— ДОН! ДОН! ДОН! — мерные удары трёх топоров разом нарушили всю картину мира, вырывая спящего монаха из сонной неги.
— Нет, нет, нет, только не снова, — в промежутках между ударами, в каюте сквадрона можно было услышать причитания монаха, тщательно пытающегося закрыть свои уши подушкой. — Так не может продолжаться вечно. Они же не могут долбить эти деревья каждый день на протяжении всех трёх недель! Нужно же хоть когда-то отдыхать?!
Сжавшись пружиной, монах буквально выстрелил своим телом в сторону выхода из каюты. Сон слетел с него в одно короткое мгновение. Это в первые три-четыре дня он ещё тешил себя надеждой, что братья близнецы сжалятся над ним и прислушаются к его мольбам. Но ничего подобного не произошло. Братьям близнецам было плевать на то что монах не привык вставать в такую рань, их волновали лишь крепкие стволы деревьев. Амбициозные вепри уже успели переругаться со всеми с кем только можно, обойдя стороной лишь Корну. Их стремление убраться с закрытого острова поражало. Плот, это единственное чем они были заняты кроме коротких перерывов на еду и сон.
— Я уже не могу так! — выйдя на палубу и найдя там уши для жалоб, монах принялся распекать близнецов. — Они невозможны! Сами не спят и другим не дают! Им так важно на день раньше уплыть? Почему они не могут начинать рубить деревья на плот хотя бы когда солнце окончательно встанет!
— Сам ведь знаешь, — облокотившись на борт, Мурин выбивал свою трубку, поглядывая на каюту помощницы. — Близнецы вложились в игорный дом. Если их не будет достаточно долго, то их активы просто приберут к рукам другие проныры. А если спать не можешь, так спал бы в каюте с Фили и остальными. Мальчишка создаёт отличную технику тишины, даже я пару раз ночевал с ним. Хоть весь день лежи, никакого стука топоров не слышно.
— Девушки меня больше к себе не пускают, — с сожалением произнёс монах. — Не стоило пытаться целовать Литу.
— Так ты всё же попытался? — хохотнул гном. — И как результат?
— А вот так, — оттянул монах воротник своей рубахи и показал синяк на пол шеи. — Ей Юнона показывала удары голыми руками, а та и запомнила. Ещё минут пять после её удара дышать нормально не мог. Ну а потом, они меня просто вытолкнули и сказали что больше спать в тишине не пустят.
— Дурак ты, — махнул рукой гном. — Девушки создания такие, к ним особый подход нужен. А ты, обезьяна настырная, всё шуточками пытаешься приворожить ту, что больше тебя раз в двадцать знает. Лучше бы книгу у неё на глазах какую почитал, или может пригласил бы на поиск ресурсов, в качестве помощницы. У тебя-то сил полно, а ей по острову одной гулять старшно. Прояви интерес к тому что интересно ей. Травки там пособирай что-ли.
— А я пытался, мы с ней пятнадцать минут вместе шагали, выискивая под каждым кустом полезные сорняки, тольков тот день Бломбик сбежал и начал по острову всех зверей шугать, пришлось возвращаться раньше срока, — сокрушенно покачал головой монах, вспоминая единственную относительно удачную попытку пообщаться с Литой.
— А напомни, кто боевому ящеру дал такое имя чудное? — крутя в руках трубку, гном параллельно размышлял, забивать ли ему её вновь.
— Вэйсен дала, — ответил монах. — Они вместе с Литой тогда готовили какие-то отвары из местных растений. Ну и ящер нажрался травы под названием Бломб. Это после неё он в зверя превратился и сбежал в
