Начальник тюрьмы и два его помощника остались за массивной дверью. Вся суета осталась там, в тусклом и гулком коридоре: звуки, запахи, люди. А вот сам карцер больше напоминал могилу. Воздух здесь остекленел в неподвижности и темноте.
Я прошёл дальше и приподнял лампаду, освещая тесную камеру.
Она делилась надвое полосой белой краски. Слева, в клетке с толстыми прутьями, содержался заключённый, а справа стоял один-единственный стул.
На стуле сидела Хлоя.
* * *
Её больничный халат пятном выделялся в тюремном мраке и совсем не вписывался в обстановку. На ногах девушки, оголённых до середины бедра, темнели шрамы. На щеках блестели дорожки от слёз.
Рунная ведьма сидела с револьвером в вытянутой руке.
Ствол она направляла на клетку, но когда я вошёл в камеру, девушка даже не пошевелилась и не повернула головы в мою сторону.
Казалось, она не воспринимала реальность и ничего не слышала. Замерла в оцепенении, уставившись на заключённого.
Я посмотрел туда же.
Херефорда держали как зверя.
Распятые в цепях руки, ноги в колодках, из одежды на заключнном были только оборванные штаны. Могучий торс пестрел ожогами и порезами, бескровные раны уже затянулись и засохли струпьями.
Раскуроченное выстрелами лицо выглядело почти нормальным. Нормальным для чёрного волхва: серокожего, лысого, большеглазого, безносого, с мерцающими полосами между нижними веками и подбородком.
Херефорда с ног до головы окружал дериллий: цепи, колодки, прутья, ошейник. И штыри, вбитые в грудь и спину рукой Софи. Они в нём так и остались.
Распятый и обессиленный, волхв не шевелился. Стоял с закрытыми глазами и опущенной головой. Лишь приподнимающаяся грудь говорила о том, что заключённый ещё жив.
В гробовой тишине я подошёл к Хлое, поставил лампаду на каменный пол и положил ладонь на ствол револьвера. Потом медленно-медленно отвёл руку девушки вниз.
Почувствовав моё прикосновение, Хлоя вздрогнула и подняла на меня глаза, яростные и злые.
— Он убил Джо, — прошептала она. — Убил Габриэль. Он убил почти всех, кого я знала.
Продолжая молчать, я вытянул револьвер из её ослабевших пальцев, отжал курок и сунул оружие в карман кителя.
Вот теперь можно было и поговорить.
— Ты его всё равно не убьёшь, — негромко сказал я. — Только себя обнаружишь. И придётся тебе потом в соседней камере сидеть за то, что ты в тюрьму проникла.
— Именно, — подал хриплый голос Херефорд, не открывая глаз и не поднимая головы. — Скажи этому милому созданию, Рэй, что зря она сюда пришла. Ну сколько можно пялиться на меня. Лучше бы себе руку долечила.
Услышав его голос, Хлоя вскочила со стула и кинулась через разделительную полосу к клетке. Правда, добежать не успела — я бросился следом и ухватил её за локоть. Грубо отдёрнул обратно, прижав к себе.
— Хлоя, чёрт! Не лезь к нему.
— Ненавижу его! Ненавижу! — выкрикнула Хлоя, ударив меня по плечам. — Отдай мне револьвер! Отдай! Я буду всаживать в него пулю за пулей, потом вытаскивать их из его тела и снова всаживать! И так до бесконечности! До бесконечности!
Её голос становился всё громче, девчонку затрясло от бессильного гнева и ненависти.
Я не стал дожидаться, когда её выкрики услышат в коридоре, и решил, что надо бы прекратить истерику сильной успокаивающей руной.
Одной рукой я прижал голову Хлои к своей груди, а второй быстро нарисовал на её шее рисунок.
— Ты совсем… — Хлоя успела сказать только это.
В следующее мгновение она обмякла в моих руках, её ноги подкосились. В карцере из дериллия даже такая сильная рунная ведьма ничего не смогла мне противопоставить.
Я приподнял Хлою и усадил её безвольное тело на стул — так, чтобы она не свалилась и не повредила руку ещё больше.
Разумеется, скупая забота вряд ли хоть как-то меня оправдает. Потом всё равно придётся выслушивать претензии на тему, какой я циничный говнюк и сволочь.
«Я пришла сводить счёты, а ты меня нагло вырубил, чтобы заткнуть!» — примерно так Хлоя скажет, когда будет в очередной раз на меня орать.
Но это будет потом, а сейчас возникла идея задать несколько вопросов Херефорду, раз меня к нему допустили.
— Поговорить хочешь? — спросил он, будто услышал мои мысли.
Хрустнул шеей, приподняв голову, и наконец открыл демонические глаза. Цепи на его руках глухо звякнули.
Я перешагнул разделительную линию и подошёл к клетке вплотную. Волхв наблюдал за каждым моим движением.
— Желательно так близко не подходить, Рэй. Говорят, это может плохо кончиться. Разве тебя не предупреждали?
— У меня к тебе три вопроса, — сказал я, не обращая на его насмешку внимания. — Вопрос первый. Где сейчас Ребекка?
Херефорд с присвистом втянул ртом воздух. Опять звякнули цепи.
— Забирай свою рунную подружку и проваливай. Иди и сдохни где-нибудь, сделай милость. У меня нет желания с тобой разговаривать.
— Ты уверен? Может, передумаешь? Может, помочь тебе передумать?
Дожидаться ответа я не стал.
Расстегнул пуговицу на нагрудном кармане и нащупал один из трёх перстней, что там хранились. На свет показалась Печать с пауком — Печать Рингов.
Увидев её, Херефорд повёл плечами и нервно сглотнул. Его кадык дёрнулся вверх-вниз.
— Ты не посмеешь. Нет. Не посмеешь.
Понятное дело, я посмел.
Сжал в кулаке Печать, а второй рукой обхватил толстый прут клетки. В итоге чтобы отогнуть решётки, мне понадобилось пятьдесят единиц кодо и около минуты.
Всё это время Херефорд не сводил с меня глаз.
Когда между ним и мной не осталось преград, волхв тихо попросил:
— Не подходи ко мне, Рэй. Не нужно.
Я без промедления шагнул в клетку. Разжал кулак с перстнем и поднёс его к лицу Херефорда.
Тот отпрянул назад, насколько позволили цепи и колодки. В его глазах мелькнул ужас. Тёмная тварь боялась Печатей.
— Ну что? Поговорим? — процедил я. — Помнишь, ты собирался притащишь меня к Рингам за волосы? Пришло время пересмотреть свои цели. Будешь гнить здесь, пока я не найду способ, как тебя прикончить. Ну а теперь мои вопросы.
Из глотки волхва вырвалось сиповатое бормотанье:
— Отойди от меня… отойди…
Я крепче обхватил Печать пальцами, поднял руку выше, к самому лицу Херефорда, и со всей силы вдавил перстень ему в лоб. Так сильно, будто делал на его физиономии оттиск — прямо там, где мерцал знак закрытого глаза.
Волхв отдёрнул голову, его шея снова хрустнула, но я лишь усилил нажим.
