воде.
— А теперь садись, следи за поплавком, ждём рыбу, — продолжил Василий.
Оба уселись на траву, забросили удочки и стали ждать.
«Как странно, — подумала Маша, — обычно для приманки в воду бросают булку, шарики теста, а здесь в воду бросают замороженную воду. Хотя, почему бы рыбам не любить мороженое, ведь мы его любим. Чем рыбы хуже, им тоже в жару хочется холодненького. (То, о чём бы здесь подумали взрослые, вряд ли бы подошло рыбам, но, как показывает опыт рыбалки, этим холодненьким рыбаки любят приманивать самих себя, и настолько активно, что и мысли не допускают, чтобы потратить на что–нибудь другое).
Не прошло и десяти минут, как у Маши дёрнулся поплавок.
— Дёргай, — зашипел Василий.
И Маша дёрнула. В воздухе мелькнула чешуя и что–то плюхнулось обратно в воду.
— Сорвалась, — констатировал Василий, — это потому, что ты подсекать не умеешь.
Тут поплавок дёрнулся у него.
— Вот смотри, как подсекать надо, — сказал Василий, — и плавным движением чуть подёрнул удочку, поплавок ушел под воду, и Василий вытащил на берег довольно крупного леща. Он наполнил ведро водой, опустил в него леща, закрыл крышкой и поставил в самую тень, где к иве подступали кусты.
— Вот это улов! — обрадовался он. — Делай, как я.
Тут поплавок дёрнулся и у Маши, она попыталась плавно подсечь, но потом дёрнулась и сама удочка у неё в руках. Маша вцепилась в неё изо всех сил, Василий отложил свою и бросился на подмогу, но не успел. Последний рывок был такой силы, что Маша упала на колени, пальцы разжались и удочка полетела вслед за большим буруном, рассекающим по реке.
— Да ты чуть сома не поймала! — вытаращился на неё Василий. — Я его месяц как пытаюсь выловить, ничего не получается. Здоровый больно. А тут на тебе — второй раз закинула удочку, и сом!
— Удочку жалко, — сказала Маша.
— Ничего, новую вырежу, — утешил Василий. — Хорошо, что отпустила, а то бы он и тебя в воду затянул, у тебя вес маленький, одна не управишься. Но каков хитрец! Залез в нашу яму рыбу ловить на лёд. Но раз уплыл, дело пойдёт быстрее.
— А как же ты его ловишь, у тебя вес тоже маленький, тоже утянуть может, — спросила Маша.
— А я беру толстую длинную палку, привязываю к ней не леску, а шнур, палку закрепляю на тележке, на тележку наваливаю камней для веса, прицепляю тележку к велосипеду и езжу вдоль берега вон там, — показал он пальцем. — Там обрыв всего метра полтора и ровный, ездить удобно, палка хорошо нависает над речкой, в качестве наживки использую куски мяса или мелкую рыбёшку. А на велосипеде у меня девять скоростей, так что, если схватит наживку и проглотит, то крючок его зацепит, шнур не оборвётся, а я на девятой скорости его вытащу на берег. Но, видно, пока ещё не подобрал удачной наживки, всё езжу и езжу попусту. Завтра автолавка приедет, я заказал сыр с плесенью. Где–то читал, что сомы его обожают. Причём попросил просроченный привезти, чтобы пах ещё сильнее.
— А у меня мама такой сыр очень любит, — сообщила Маша, — только не просроченный, хотя не понимаю, как его можно есть, он, всё–таки, очень вонючий.
— Ну всё, молчим, — распорядился Василий, — на рыбалке шуметь нельзя, рыбу распугаем.
Через пять минут сзади что–то звякнуло. Маша обернулась, но ничего не заметила. Потом звякнуло снова. Она опять резко обернулась и от удивления открыла рот: рядом с ведром сидел огромный рыжий котище, одной лапой он скинул крышку с ведра, а другой выуживал пойманного Василием леща. Маша открыла рот ещё больше, но на этот раз, чтобы громко закричать, но кот тоже открыл рот, но с другой целью — он вцепился зубами в рыбу. Маша вскочила и заорала, кот вскочил и бросился наутёк, Василий вскочил и бросился за котом.
— Брось, ворюга! — кричал Василий, пытаясь угнаться за котом.
— Держи его! — кричала Маша, подпрыгивая от возбуждения.
(Как вы понимаете, кот не кричал, он сжимал зубами рыбину и кричать ему было совсем не с руки, точнее, не с лапы).
Как Василий ни старался, но тот, кто бегает на четырёх ногах всегда опережает двуногого. Мальчик вернулся сердитый, взял ведро, набрал в него снова воды и поставил рядом с Машей.
— Присматривай за ним, — сказал он.
— А кто это был? — спросила Маша.
— Это наш деревенский разбойник. Пришёл в прошлом году откуда–то, поселился здесь где–то, и промышляет помаленьку — тащит всё, что плохо лежит: то яйца из курятника, то рыбу у рыбаков, гнёзда птичьи разоряет, по помойкам лазает. С котами дерётся, всех уж распугал, даже собак не боится. Вчера у соседки умудрился с окна крынку с молоком скинуть, пока её дома не было. В общем, бедовый кот, и в руки не даётся.
— Бедненький, — пожалела его Маша, — наверное у него было тяжёлое детство, никто его не воспитывал и не любил, вот и вырос такой хулиган.
— Ага, жалей его, — сказал Василий, — он тебя не пожалеет.
— Это неправильно, — возразила Маша, — наука о воспитании утверждает, что воспитать можно любую личность, только нужно проявлять терпение и уважение.
— Глупости, — сказал Василий, — эту разбойную личность воспитывать уже бесполезно, что выросло, то и выросло. Жалко, такой хороший лещ был, — вздохнул он.
Они снова закинули удочки и в молчании стали ждать. Хотите верьте, хотите нет, но через час после того, как уплыл сом, у них было полное ведро рыбы, и даже таз удалось заполнить.
— Это лещ, это краснопёрка, это окунь, — объяснял Маше Василий, вынимая каждую рыбку из ведра и поворачивая во все стороны.
А Маше было немного жаль этих рыбок, но глядя на горящие глаза Василия, она ничего не стала говорить. Да и лещ сам ведь тоже кем–то питается, а кто–то, в свою очередь, питается лещом, например, Василий. Нет в мире гармонии.
Василий опустил в речку палец, потом засунул его себе в рот и многозначительно изрёк:
— Всё, сворачиваемся, лёд растаял, вода снова нагрелась.
Поставив улов в тележку, они отправились обратно домой.
«Да, — подумала Маша, размышляя о кубиках льда, — ничто человеческое рыбам не чуждо».
