Кинула печальный взгляд на босоножки. Купленные четыре года назад на школьный выпускной, они надевались исключительно на важные мероприятия — свадьба одногруппников, сдача экзаменов, парочка ответственных свиданий, ну и… поход на практику.
Интересно, смогу ли я пробегать на них весь месяц? Смогу. Денег на новую обувь всё равно не было. А бесить Регину кедами было бы слишком, даже для меня.
Смирившись с необратимым, я в который раз за сегодня натянула улыбку на подобающее ей место и потопала обратно к своему вечернему визави.
Игорь разговаривал с кем-то по телефону. На столике уже стоял мой чай и его кофе, издающий совершенно обалденный аромат, пробуждая во мне с новой силой чувство голода. Нужно было сворачивать все эти посиделки и ехать в общагу, где меня ждала желанная порция макарон и традиционное зелёное яблоко.
Ключевский жестом попросил подождать. Захотелось съязвить что-нибудь неприличное, но я удержалась, вдруг ощутив ужасное бессилие. Как если бы всё, что чувствовалось мной до этого, усилилось стократ — голод, боль, усталость.
Рухнув на стул, я вытянула гудящие ноги перед собой, осторожно покосившись в сторону меню, но тут же отогнав крамольную мысль. Ну уж нет.
Опять я его рассматривала и ничего не могла с собой поделать, открывая новые и новые подробности непростой мужской внешности. Вроде бы ничего особенного, но если присмотреться… длинный нос с горбинкой, густые лохматые волосы, ямочки на щеках... ради которых ему даже не нужно было улыбаться. Что показалось мне безумно милым. С трудом сдерживала улыбку, одёрнув сама себя: «Ой, Бодрова, не о том ты думаешь, ой не о том».
— У тебя взгляд голодный, — заключил Игорь, неожиданно резко завершив свой разговор.
— Ага, сейчас покусаю тебя, — ничуть не смутилась. Он хотел сказать что-то ещё в ответ, но я тряхнула головой, отсекая никому не нужные… «заигрывания». — Давай сразу о деле. Ты сказал, что о чём-то поговорить хотел?
Медленно кивнул головой, не особо спеша с объяснениями, и, потянувшись за чашкой, сделал приличной глоток кофе. На что мой желудок отреагировал болезненным урчанием. К счастью, Ключевский ничего не заметил, ну или же просто решил быть джентльменом и не показывать вида.
— Что тебя сегодня подтолкнуло на столь пламенную речь во время совещания?
Закусила губу, подбирая слова, а потом плюнула и заявила в лоб:
— Потому что ваши методы были слишком замшелые. Я разочарована.
— Замечательно, — кивнул он головой, и не думая обижаться. — Ты так рвалась к нам на практику… — Вот чёрт! Справки всё-таки навёл. — И действительно думаешь, что целый отдел сотрудников ничего в этом не соображает?
Вопрос меня обескуражил. Я настолько кайфанула от собственной правоты, что даже не допускала иных вариантов.
— То есть вы понимали, на что идёте?
Игорь даже не удосужил себя подтверждением моей догадки.
— Но это же глупо! — ещё больше занервничала я.
— Глупо, — не спорил он, взяв паузу, для того чтобы разлить чай в мою чайную пару. Я тоже молчала, теряясь в догадках. Пока он не велел строгим голосом: — Глупо считать себя умнее остальных. А теперь думай, Олеся, думай!
— Я не знаю, — без боя капитулировала я, смущённая степенью своей наивности.
А тем временем его взгляд стал ещё более тёмным:
— Думай!
Разрывая зрительный контакт, опустила взгляд в кружку, которую медленно крутила в руках. Думай? Думай! Фактов было много, они так и пестрели в моей голове, сбивая с толку, но Игорь не торопил меня, то ли получая удовольствие от моего замешательства, то ли просто войдя в азарт.
Это давило. Ну и бесило местами, по крайней мере, по-началу, а потом разум как-то сам абстрагировался ото всего, отметая всё ненужное, и догадка пришла сама собой.
— Деньги. Вам увеличили финансирование!
От озарения едва не подпрыгнула на стуле, поражённая тем, насколько всё лежало на поверхности.
— Ну слава богу, — не разделил моего восторга Ключевский, — а я-то уже начал переживать, что ошибся в тебе.
За что тут же получил пинок под столом. Ну да, это плохо вписывалось в отношения «босс-подчинённая», но и я временами была натурой увлекающейся.
— Богомолов всегда был прижимистым, пытаясь сэкономить на том, на чём экономить не следует.
— Богомолов — это тот, с усами?
Мой собеседник кивнул головой, откидываясь на спинку стула, чтобы не мешать подошедшей к нам официантке. Перед ним поставили большую тарелку со стейком, мне же досталась паста.
Я недовольно поморщилась, собираясь взъерепениться, но он не дал, с ходу оборвав все мои возражения:
— Прекращай набивать себе цену, а? В конце концов, мне тупо воспитание не позволяет есть на глазах у голодающих.
— Ничего я себе не набиваю, — сказала как можно более строго.
— Ага. Олесь, ты ж вроде умная, — сделали мне сомнительный комплимент, — вот поэтому засунь эти свои феминистские замашки куда-нибудь… далеко и просто сиди и ешь.
Дело было не в феминизме и даже не в попранной гордости из-за отсутствия денег. Так или иначе, это было временно, и однажды я смогу позволить себе и не такое. Но вот быть обязанной кому-либо мне совсем не прельщало.
— Я — пас, — отодвинула тарелку от себя, надеясь, что мы всё же закроем эту тему. Но нет, сдаваться так просто никто не собирался.
— Не хочешь объяснить? — плохо сдерживая раздражение, потребовал Игорь.
Не хотела, но пришлось.
— У всего есть своя цена.
— У этой пасты ровно такая цена, что указана в меню.
Было интересно наблюдать, как он заводился из-за такой мелочи, как мой отказ есть за чужой счёт, когда ещё утром он стоически пережил опрокинутый стакан кофе на его кипенно-белую рубашку.
— Это только так кажется. За сегодняшний день произошло достаточно, чтобы у нас с вами всё несколько запуталось.
— Пф-ф-ф, — фыркнул он, — по-моему, кто-то перечитал любовных романов. Не собираюсь я до тебя домогаться, меня вообще малолетки не интересуют.
Совру, если скажу, что меня не задело его замечание про возраст. Задело, ещё как. Но сказала я совсем о другом.
— У меня бабушка филологом была, она бы мне любовных романов не простила…
Спорить было бесполезно. Оба оказались упрямы как бараны, вот только если я искренне наслаждалась ситуацией, Ключевский отчего-то злился, едва не скрежеща зубами. Что, к слову, было странным — ну не выглядели его порывы простым проявлением человеколюбия или попытками обогреть «бедную сиротку».
— Хорошо, — сдался он первым. — А если так: ты ешь, а должен буду тебе я?
— Интересно, — победно улыбнулась я, — и что же я могу с тебя стребовать?
