– Сами же меня избаловали и испортили, не жалуйтесь теперь.
Я расцеловал мам и поспешил в редакцию.
Энджи уже ждала меня. Что у нее на голове? Видно думала о чем-то и так сильно взъерошила свои короткие вьющиеся рыжие волосы – они стали похожими на гнездо.
– Привет, – я обаятельно улыбнулся.
– А, Валетта! Ты опоздал!
– Нефига подобного, сейчас без 10 одиннадцать, не гони!
– А точно! Это я по привычке, сорри. Бери камеру и поехали!
– Слушаюсь, сэр, то есть, мэм!
Театр большого впечатления на меня не произвел, я ожидал большего, а все так скромно и современно, что я даже был разочарован. А вот репетиционный зал оказался огромным: куча зеркал, окна в пол, и балетные станки. И сами балерины… Все, как на подбор, худенькие невысокие девушки или может женщины, так и не скажешь. В облегающих купальниках они выглядели особенно соблазнительно.
Алекс, алло, ты снимать приехал или девок разглядывать?!
Навстречу нам выскочил высокий мужчина в длинной кофте удивительно яркого синего цвета. По плавности движений можно было определить, что он – бывший танцовщик.
– Приветствую, – он протянул руку Энджи, а потом и мне, – главный балетмейстер, Пьер Виардо.
– Сэр, как мы построим сегодня нашу работу? Предлагаю следующую схему: мы немного отснимем репетицию, а потом возьмем интервью у Вас и примы с премьером. Так устроит? – Энджи была убедительной.
– Хорошо! – он посмотрел на мою камеру, а потом обратился к танцорам – все на исходную, репетируем и в объектив не смотрим!
И они начали. Я прямо удивился музыке. Рок? Но когда на средину зала вышла она, я чуть камеру не выронил. Миниатюрная брюнетка с огромными серыми глазами. Каждое ее движение было настолько легким, что казалось, она порхала над полом. Я даже забыл, что должен снимать, и немного одергнул сам себя. Всё же стал делать снимки, выискивая нужный ракурс. Но все чаще мой взгляд падал на точенную фигурку в фиолетовом купальнике. Как она это делает? Даже голова закружилась.
Сьемку в зале мы быстро закончили и пришел черед интервью, я сфотографировал Пьера, который хорошо поставленным голосом рассказывал Энджи о предстоящей премьере.
Потом пригласили главного танцовщика, Бориса, по-моему. Он что-то мялся и мычал, пока моя напарница пыталась вытащить из него очередное слово.
И когда в дверях появилась она, у меня затряслись руки. Вблизи она оказалась еще красивее: темные блестящие волосы, огромные серые глаза, длинные ресницы, точеный носик и пухлые губки, ни грамма макияжа, светлая кожа просто сияла. Мой взгляд завис на ее лебединой шее.
Девушка присела и поставила перед собой стаканчик с дымящимся кофе.
– Представьтесь, пожалуйста, для наших читателей, – попросила Энджи.
– Меня зовут Маргарет Эндервуд и я танцую главную партию в балете «Феникс» – ее голос обволакивал меня как туман.
А дальше пошли стандартные вопросы.
– Я не буду вас сильно отвлекать, если пофотографирую в процессе интервью? – обратился я к Энджи.
Она только хмыкнула. И я наставил объектив на балерину.
Какое изящное создание и взгляд такой осознанный. Я невольно залюбовался, и не заметил, как опрокинула стаканчик с кофе на девушку. Она резко вскочила, кофе же был горячий.
– Эй Джей, ну ты и растяпа! – рассердилась Энджи.
– Простите ради Бога, – я судорожно протягивал девушке салфетки.
– Да ладно, – ответила она, – но мне нужно снять это все немедленно, иначе будет сильный ожог!
И поспешила к выходу. Я бросил камеру и понесся за ней.
– Я – такой дурак, простите, чем я могу Вам помочь?
– Раздеть меня хотите? – посмотрела на меня с прищуром.
При других бы обстоятельствах я бы сказал, что да, но…
– Ну что Вы?! Я оплачу химчистку Ваших вещей, – зачем ляпнул только.
– Не стоит, это тренировочная одежда, не утруждайтесь, – она пододвинулась слишком близко. И я уже не мог отвести взгляда от ее глаз.
– Вы всегда обливаете горячим кофе, тех, на кого потом пялитесь? – заметила она иронично.
– Иногда даже чаем! – парировал я.
4.Мэгги
И правда, чего ты так уставился? Год смотреть будешь? А я между прочим обожглась.
Я вела мысленный диалог с этим странным парнем.
Такой смешной. И глаза удивительные, на первый взгляд показалось, карие, но присмотревшись, я увидела в них туман. Серый-серый. И сталь. Такой молоденький еще, а смотрит, вроде знает, что у меня не только под одеждой, но и под кожей.
– Давайте меня еще и чаем облейте для полного счастья! И желательно крутым кипятком! – я не посмела отвести взгляд от этих магических глаз.
– Слушайте, да бегите же переодевайтесь, я себе не прощу, если ожог будет сильным, – он наклонил голову набок, как кот, и продолжал меня гипнотизировать.
– Может Вы тогда сойдете с моей ноги?! – в этой суете и не заметила, что он наступил мне на ногу.
– Ой, простите, не имел намерения Вас покалечить! – он скорчился виновато, и отошел на шаг назад.
– Ноги для балерины очень важны, а оттоптав мою, Вы ставите будущую премьеру под удар, – хоть облитые места и пекли, прекращать беседу мне не хотелось.
– Я уже сделал сегодня все, что смог… Идите же и возвращайтесь к нам, я буду очень ждать.
Я проскользнула мимо парня и бросилась в раздевалку, стянула купальник и посмотрела на себя в зеркало. Отделалась легким испугом! Потом переоделась и умылась на всякий случай.
Вот совсем не подумала, как буду выглядеть на фото: даже глаза не накрашены и делать это сейчас уже верх идиотизма.
И чего это я?
Мальчик понравился? Забавный и такой неуклюжий… И милый. Мэг, ты взрослая замужняя женщина, к чему эти рассуждения? Сосредоточься на интервью и премьере!
Я вернулась в комнату, где меня ждали репортеры.
– Я приношу свои глубочайшие извинения, мисс Эндервуд, простите моего коллегу, он – очень хороший фотограф, но слегка несграбен. Не подавайте на нас в суд, пожалуйста! – рыжая девушка сложила руки на груди.
– И не думала, все в порядке, да и с кем не бывает, – я попыталась улыбнуться.
– Вот спасибо! Продолжим? – предложила журналистка, – скажите, Ваши близкие придут на премьеру и как относится семья к Вашему творчеству?
– Вопрос хороший, – я даже задумалась, – на премьеру однозначно придет муж и может быть мама, она практически не выходит сейчас из дома по причине плохого самочувствия. Моя семья – мои самые большие фанаты.
