Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
который виден и сейчас по успеху в мире мексиканской, индийской и сычуаньской кухни; те же обстоятельства и в то же время способствовали спросу на сахар, который стал популярен не из-за новизны вкуса, а потому, что на расширяющемся рынке сделался более доступен[28]. Бум специй был частью общего, пока еще не до конца изученного резкого улучшения экономических условий по всей Евразии. Особенно заметно это стало в Китае, где повышение благосостояния сделало дорогие пищевые добавки доступными более широким слоям населения: смута, которая привела к воцарению династии Мин, улеглась и сменилась долгим периодом относительного покоя и внутренней стабильности.
Одним из последствий повышения спроса стало то, что производство специй началось на новых территориях. Перец, традиционно выращивавшийся на Малабарском берегу Индии, и корица, некогда ограниченная территорией Шри-Ланки, распространились по всей Юго-Восточной Азии. Перец в XV веке стал главным продуктом экспорта Малайзии и Суматры. Камфара, саппановое и сандаловое дерево, ладан и гвоздика – все, чему приписывалась медицинская и кулинарная магия, – вышли за пределы своего традиционного ареала. Тем не менее регионы сохраняли свою специализацию в достаточной степени, чтобы обеспечивать огромные доходы корабельщикам и торговцам. Коммерческие возможности Индийского океана не позволяли арабам, торговым сообществам суахили, персам, индийцам, яванцам и другим островитянам сидеть на месте. Однако они уже не справлялись с межрегиональной торговлей в условиях новых масштабов спроса. Вот почему они в целом благожелательно встретили в XVI веке пришельцев из Европы, хотя те вели себя грубо, по-варварски, а часто и просто жестоко: их появление добавило логистических мощностей, а следовательно, внесло свой вклад в общее увеличение благосостояния.
Парадоксальным образом бедность европейцев сыграла им на руку в конкуренции с местными торговцами: она стимулировала исключительно широкий по стандартам того времени охват территорий, вынуждая отправляться за море из-за ограниченности экономических ресурсов на родине и удешевляя их услуги по сравнению с обитателями берегов Индийского океана.
Искать способы попасть из Европы в Индийский океан очень даже стоило. Это сегодня Европа – магнит для мигрантов из более бедных стран. В дни Магеллана же все обстояло ровно наоборот: Европа считалась сравнительно бедной периферией, жителей которой в богатых обществах, располагавшихся в Азии на побережье океана, презирали как варваров. Европейские купцы мечтали заполучить долю на самых богатых торговых маршрутах и самых процветающих в мире рынках. Широко распространенное мнение о том, что первым в глубь Индийского океана проник в 1498 году Васко да Гама, обогнув мыс Доброй Надежды, – вульгарная ошибка. Уже в Средние века итальянские купцы часто вели там торговлю, однако путь был слишком долгим, тяжелым и опасным, чтобы сулить большую прибыль. Из Средиземного моря европейским купцам нужно было попасть в Александрию, дальше двигаться вверх по Нилу и оттуда перебираться с верблюжьим караваном от первого или второго порога на побережье Красного моря, где им приходилось дожидаться наступления муссона, чтобы добраться до Адена или Сокотры. На севере Красного моря плавать нежелательно: навигация там была чрезвычайно опасной[29]. Был и альтернативный маршрут: европейцы могли попробовать добраться через Османскую империю до Персидского залива, если дело происходило в краткий момент перемирия и передышки в религиозной вражде. В любом случае они все равно оказывались без собственных кораблей. Это ограничение было потенциально роковым, потому что европейцам практически нечего было предложить жителям бассейна Индийского океана, кроме услуг грузоперевозки.
Большую часть западных предпринимателей, работавших в Индийском океане до появления там Васко да Гамы, мы знаем только по случайным упоминаниям в архивах[30]. Торговцы редко записывали свои впечатления. Сохранились, однако, два обстоятельных отчета XV века: первый был составлен Николо Конти, который в 1420-х годах добирался на восток как минимум до Явы, второй – генуэзцем Джироламо ди Санто-Стефано, совершившим столь же долгий путь с торговыми целями в 1490-х годах. В этих источниках описаны те условия, с которых начинали их португальские последователи, включая и Магеллана.
Конти решил добраться до Индийского океана по суше через Персию до Персидского залива, где сел на корабль до Камбея в Бенгальском заливе. Санто-Стефано избрал другой традиционный маршрут. Вместе со своим деловым партнером Джироламо Адорно он поднялся вверх по Нилу, пересел на караван до Красного моря и отправился через океан из Массауа – порта, находившегося в то время в основном под контролем Эфиопии.
Вернувшись, Конти обратился к папе за отпущением грехов: в Каире ему пришлось отречься от христианства, чтобы спасти жену и детей, которые ехали с ним[31]. Свою историю он пересказал одному флорентийскому гуманисту, который отредактировал ее в духе поучительного рассказа о непостоянстве фортуны. Когда Санто-Стефано в 1499 году описывал свои приключения в Индийском океане, он тоже сосредоточился в основном на жалобах на горькую судьбину, которая ополчилась на него «за грехи». Если бы ему повезло, он мог бы разбогатеть и почивать на лаврах, но состояние уплыло из рук, так что ему пришлось броситься к ногам покровителей – что, собственно, он и делал в своем рассказе. «Но кто может бросить вызов судьбе?» – спрашивал он[32]. Они с Адорно добрались до Северной Суматры, откуда морем отправились в Пегу в Бирме – вероятно, с целью принять участие в торговле драгоценными камнями. Дела шли у них чрезвычайно медленно. На обратном пути в Суматре местный правитель отобрал их груз, в том числе ценные бирманские рубины. В 1496 году Адорно умер «после двадцати пяти дней страданий» в Пегу, где «его тело было похоронено в какой-то заброшенной церкви, куда никто не приходил»[33].
Вполне логично, что Конти и Санто-Стефано, будучи купцами, описывали товары во всех местах, где бывали, проявляя особый интерес к специям и ароматам. Санто-Стефано рассказывал о сушке зеленого перца в Каликуте, изобилии корицы на Шри-Ланке, доступности перца на Суматре, расположении сандалового рынка на Коромандельском берегу Индии. Описание Конти производства ароматического масла из плодов корицы на Шри-Ланке явно сделано по собственному опыту, хотя в других случаях он явно выдавал за свидетельство из первых рук то, о чем просто читал. Он рассказывал о камфаре и дурианах («Их вкус разнится, как у сыра»)[34] на Суматре. Особенно интересуясь драгоценными камнями, оба путешественника старались разузнать, где «растут» рубины, гранаты, гиацинты и хрусталь. Оба занимались и разведкой. Санто-Стефано заинтересовался разведением слонов для военных действий и подтвердил слова Конти о том, что властитель Пегу содержит у себя 10 000 боевых слонов.
Все их наблюдения выдают трезвый расчет. Однако там, где они поддаются обаянию экзотики, здравый смысл им изменяет. Они описывают мир наизнанку, в котором убийство – моральное деяние, змеи летают, чудовища ловят рыбу, зажигая на берегу костры, к которым она направляется неотвратимой силой, а в шахты запускают грифов и орлов для добычи алмазов
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
