— Я бы не удивился, если бы она и вправду могла разговаривать.
— Добрый доктор Ди передает вам привет — продолжал звучать в воздухе голос Макиавелли.
— Значит, он не загнулся в Оджаи? — подхватил Николя, не повышая голоса.
Выпрямившись во весь рост, он небрежно заложил руки за спину и искоса поглядел на Скетти. Пальцы его правой руки начали бегать по ладони и по пальцам на левой руке.
Скетти отвела близнецов в сторону от Николя и медленно отступила в тень арки. Встав между ребятами, она обняла их за плечи — от ее прикосновения серебряная и золотая ауры сверкнули — и наклонила их головы к себе.
— Макиавелли. Великий из лжецов. — Шепот Скетти прозвучал не громче легкого дыхания. — Он не должен нас услышать.
— Не могу сказать, что рад видеть вас, синьор Макиавелли. Или в этом веке вы месье Макиавелли? — тихо произнес алхимик, прислонившись к балюстраде и глядя вниз, на белые ступеньки, где стоял его собеседник.
— В этом веке я француз, — ответил Макиавелли внятным голосом. — Люблю Париж. Это мой любимый город в Европе. После Флоренции, разумеется.
Пока Николя разговаривал с Макиавелли, он прятал руки за спиной, чтобы их не видел бессмертный. Его пальцы продолжали свой причудливый танец.
— Он творит заклинание? — прошептала Софи, наблюдая за его руками.
— Нет, он разговаривает со мной, — ответила Скетти.
— Как? — прошептал Джош. — Это магия? Телепатия?
— Нет, американский язык жестов.
Близнецы быстро переглянулись.
— Американский язык жестов? — удивленно повторил Джош. — Он знает язык жестов? Откуда?
— Вы забываете, что Николя давно живет на свете, — ответила Ската и продемонстрировала вампирский оскал. — В восемнадцатом веке он помог создать французский язык жестов, — сообщила она как бы между прочим.
— И что он говорит? — нетерпеливо спросила Софи.
Никакие знания из памяти ведьмы не помогали ей расшифровать жесты алхимика.
Ската нахмурилась и одними губами произнесла:
— Софи… brouillard…[2]туман… — Она покачала головой. — Софи, он просит у тебя туман. Ничего не понимаю…
— А я понимаю, — сказала Софи, когда у нее в голове пронеслось с десяток образов тумана, облаков и дыма.
Никколо Макиавелли остановился на ступеньках и глубоко вздохнул.
— Мои люди окружили территорию, — сообщил он и медленно направился к алхимику.
Старик немного запыхался, его сердце сильно колотилось. Похоже, сказывалось отсутствие тренировок. Создание воскового тульпы отняло все силы. Никогда еще Макиавелли не приходилось создавать такое большое чудовище, да к тому же сидя на заднем сиденье машины, петляющей по узким улицам Монмартра. Не самое элегантное решение, но нужно было задержать Фламеля и его спутников в церкви, пока он сам туда не приедет. И ему это удалось. Теперь церковь оцепили, сюда едут жандармы, и он вызвал всех доступных агентов. Его полномочия как главы ГУВБ были почти неограниченными, и он отдал приказ временно притормозить прессу. Он гордился тем, что полностью владеет своими эмоциями, но, надо признаться, в тот момент был немного возбужден. Очень скоро Николя Фламель, Ската и близнецы окажутся в его власти. И он одержит победу там, где оплошал Ди.
Позже он прикажет кому-нибудь из управления выдать прессе липовую историю о том, как грабители вторглись в государственный памятник. Ближе к рассвету, как раз к выходу утренних новостей, в средства массовой информации просочится второй репортаж — о том, как отчаянные преступники напали на охрану и сбежали по пути в полицейский участок. И больше их никто не видел.
— Теперь-то ты попался, Николя Фламель.
Фламель встал на краю первой ступеньки и сунул руки в задние карманы потертых черных джинсов.
— Кажется, в последний раз ты делал такое заявление, когда пытался влезть в мою могилу.
Макиавелли замер, потрясенный.
— Откуда ты знаешь?
Почти шестьсот лет назад посреди ночи Макиавелли вскрыл могилу Николя и Перенель, желая убедиться, что алхимик и его жена действительно мертвы, и выяснить, похоронили ли вместе с ними «Книгу чародея Авраама». Итальянец почти не удивился, обнаружив, что оба гроба набиты камнями.
— Мы с Перри стояли прямо у тебя за спиной и наблюдали из темноты. Когда ты поднимал могильную плиту, мы были так близко, что могли дотянуться до тебя рукой. Я знал, что кто-нибудь придет. Только и представить не мог, что это будешь ты. Признаюсь, испытал разочарование, Никколо, — добавил он.
Седовласый мужчина вновь зашагал вверх по ступенькам к церкви.
— Ты всегда думал обо мне лучше, чем я есть на самом деле, Николя.
— Я верю, что в каждом человеке есть немного добра, — прошептал Фламель, — даже в тебе.
— Нет, алхимик, во мне его больше нет, и давно. — Макиавелли остановился и указал на полицейских и вооруженный до зубов отряд специального назначения. — Иди сюда. Сдавайся. Тебе никто не причинит зла.
— Даже не могу сосчитать, сколько людей уже говорили мне нечто подобное, — печально произнес Николя. — И всегда лгали.
Голос Макиавелли стал жестче.
— Выбирай: сделка со мной или с Ди. Ты же знаешь, этот английский кудесник никогда не отличался терпением.
Фламель пожал плечами и хитро улыбнулся.
— Предлагаю третий вариант: я не буду вступать в сделку ни с кем из вас.
Он развернулся вполоборота, но потом вновь посмотрел на Макиавелли, и выражение его лица заставило бессмертного итальянца в ужасе отпрянуть. На миг нечто древнее и неумолимое сверкнуло в блеклых глазах Фламеля. На этот раз голос Фламеля опустился до шепота, но Макиавелли по-прежнему отчетливо слышал его.
— Будет лучше, если мы больше никогда не встретимся.
Макиавелли попытался засмеяться, но смешок получился какой-то нервный.
— Звучит как угроза… Поверь мне, сейчас ты не в том положении, чтобы угрожать.
— Это не угроза, — ответил Фламель и отошел от лестницы. — Это обещание.
Холодный и сырой парижский воздух внезапно наполнился насыщенным ароматом ванили, и тогда Никколо Макиавелли понял: что-то не так.
Выпрямившись и закрыв глаза, вытянув руки по бокам ладонями наружу, Софи Ньюман глубоко вздохнула, пытаясь унять колотящееся сердце и уйти в пространства своего разума. Когда Аэндорская ведьма закутала ее, как мумию, в бинты из густого воздуха, она в считанные мгновения передала девочке тысячелетние знания. Софи казалось тогда, будто голова ее раздувается, а мозг наполняется воспоминаниями ведьмы. С тех пор у нее побаливала голова, немела шея и давило на глаза. Два дня назад она была обычным американским подростком и ее занимали самые обычные дела: домашняя работа, школьные задания, новые песни и клипы, мальчики, номера сотовых телефонов и электронные адреса, блоги и сайты. Теперь она узнала такое, чего знать никому не положено.
