Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
чувственное выражение.
Поняв, что убрать портрет обратно и сделать вид, будто бы ничего не произошло, она не сможет, Анфиса попробовала улыбнуться и сказала, что Таня очень красивая и что обе девочки на нее по-своему похожи. Сестры грустно улыбнулись в ответ. Тогда Анфиса собралась с силами и постаралась объяснить воспитанницам, что пусть у них и нет возможности помочь в поисках сестры, но в их силах провести время до ее возвращения таким образом, чтобы, когда та вернется домой, им не было стыдно за свое безделье.
На мгновение гувернантке показалось, что она смогла воодушевить детей. Тогда Анфиса положила перед ними внушительных размеров русско-французский словарь и попросила каждую написать небольшое сочинение о своем увлечении, проверяя написание сложных слов по словарю. Анфиса сказала, что на подготовку у девочек будет ровно час, после чего вышла из классной комнаты и направилась прямиком в Танину спальню, повторяя про себя: «Я-то уже не ребенок и могу сама во всем разобраться! И не важно, что там себе думает какой-то там управляющий!».
***
Анфиса удивлялась собственной решимости. Войдя в комнату Тани, она твердой рукой вытащила коробку с платьем из-под кровати, достала записку, прочитала послание несколько раз, после чего спрятала листок бумаги под отложным воротничком своего платья. В дневном свете подвенечный наряд в коробке производил куда меньшее впечатление. Да, платье было богато украшено, и цвет был изумительный, но вот фасон при ближайшем рассмотрении показался Анфисе ужасно несовременным. Да и сама идея отправлять молодой девушке платье с предостережением никогда его не надевать казалась до крайности нелепой.
Оглядевшись по сторонам, Анфиса заметила возле туалетного столика корзинку с рукоделием и, немного поискав в ней, извлекла оттуда ножницы. C их помощью девушка аккуратно срезала три жемчужные пуговки с манжетов. По задумке Анфисы, эти пуговички должны были помочь ей отследить судьбу злосчастного подарка. Она также решила позаботиться о максимально точном эскизе. Брать платье целиком было неуместно, да и непрактично.
Убедившись, что она в мельчайших подробностях запомнила платье, Анфиса сложила его в коробку. И, задвинув ее под кровать, провела взглядом по комнате. Удивительное дело – дневной свет. В нем все кажется гораздо проще и прозаичнее. Вспоминая свои ощущения вчера ночью, Анфиса не понимала, что именно могло создать у нее такое странное впечатление. Ну да, гадальные карты, но тут же рядом с ними лежали и вполне обычные игральные – на письменном столе был разложен незаконченный пасьянс. А кроме забавного стеклянного пресс-папье в комнате, пожалуй, больше и не было ничего мистического. Если Татьяна и интересовалась чем-то потусторонним, то лишь из любопытства, наряду со всем прочим. Сама спальня могла показаться таинственной разве что в тусклом свете уличного фонаря. Сейчас же перед глазами Анфисы была светлая девичья комната с изящными обоями, на которых были изображены лебеди, и со множеством цветов в горшках. Высокие потолки и светлый цвет стен делали спальню очень приятной. Пожалуй, эта комната могла бы характеризовать хозяйку как барышню романтичную и даже в чем-то наивную.
И все-таки Анфису что-то смущало. Даже не конкретно в комнате, а, скорее, во всем доме Еремеевых. Интерьеры были выполнены со вкусом, мебель дорогая и изысканная, но что-то было не так. После того, как Лиза показала свои акварельные этюды, Анфису осенило – нигде в доме, ни на одной из стен не было ни одного женского портрета! А ведь супруга купца умерла всего лишь пять лет назад, и было бы разумно предположить, что ее изображения должны были сохранить. Особенно учитывая то, что дом так и не обзавёлся новой хозяйкой, которая могла бы чувствовать себя неуютно под взглядом покойной Марии Васильевны.
У Тани изображение матери наверняка должно было где-то быть. Ведь ей на момент смерти мамы было уже двенадцать, и она должна была дорожить воспоминаниями о покойной. Анфиса еще раз, предельно внимательно осмотрела комнату. Нет, ничего. Ни одного портрета. Ни на туалетном, ни на прикроватном столике, ни на полках с книгами, ни на письменном столе.
Убежденная, что портрет матери у Татьяны есть, Анфиса вспомнила, что сама она хранит фотографию родителей в дорожной библии, и подумала, что Таня могла поступить таким же образом. Библия нашлась, но вот портрета в нем не было. Тогда гувернантка без особой надежды посмотрела на книжные стеллажи. Если искать в каждой из книг, то на это уйдет не одна неделя, а то и месяц. Но Анфиса призвала мысли к порядку. Если Татьяна дорожила портретом, но, по каким-то соображениям, не поставила его на видное место, значит выбранная для хранения книга должна, во-первых, быть как-то связана для Тани с воспоминаниями о маме, во-вторых, не должна привлекать внимание младших сестер, которые могли из любопытства взять книжку, не спросив перед этим разрешения. Разглядывая корешки в плотных рядах Анфиса спустя некоторое время обратила внимание на небольшой томик в твердом переплете с названием «Мифы древней Греции». Примечательно было то, что книга с таким же названием, но в другом, более красочном, иллюстрированном издании уже попадалась Анфисе рядом ниже. К тому же верхний уголок переплета немного отслоился, как бывает, когда томик часто вытаскивают из плотного ряда книг.
Анфиса аккуратно достала «Мифы» с полки и тут же раскрыла. Девушке невероятно повезло. На первой же странице читателя встречала подарочная надпись, сделанная аккуратным женским почерком:
«Дорогой доченьке, Танечке, в день рождения. С Любовью, Мама.»
Аккуратно листая страницы, Анфиса таки нашла что искала, на странице с мифом о Медее лежала небольшая свадебная фотокарточка. На снимке совершенно точно был запечатлен купец со своей новобрачной. Анфисе пока не доводилось видеть ни купца, ни портрета его покойной жены, но она была готова поспорить на что угодно, что перед ней именно свадебный портрет Еремеевых. Женщина на фотографии была в том самом подвенечном платье, которое теперь лежало под Таниной кроватью, а над верхней губой невесты была видна очаровательная родинка, почти такая же, как и у Тани на написанном сестрой портрете.
На фото Еремеевы выглядели очень счастливыми. Невеста сидела на стуле и лучезарно улыбалась в объектив фотоаппарата, в то время как жених, стоящий подле нее, буквально не мог отвести от супруги влюбленного взгляда, протягивая ей букет светлых пионов. Даже у Анфисы, незнакомой лично с людьми на фотокарточке, защемило сердце от понимания, что смерть разлучила двух любящих людей. Глядя на фотографию, девушка, казалось, понимала, почему купец не пожелал еще раз идти под венец. Сложно представить, чтобы он мог посмотреть на какого-либо еще таким же влюбленным взглядом.
Тут часы в гостиной пробили одиннадцать. Поняв, что час, данный для написания воспитанницами
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
