и невесты, клеветали на ни в чем не повинную, высокоморальную Царскую Семью. Даже многие из профессуры, казалось бы, интересующиеся только наукой, и те с наслаждением зарывались в зловонное болото, стараясь даже в прошлом выискивать только все отрицательное и искажая историю, представляли всех Монархов в отрицательном виде. Образцом искажения, в партийных целях, истины и истории, является история, написанная профессором Милюковым и учебник истории для гимназий в Югославии Сухотина, – к прискорбию, одобренный русским учебным комитетом и разрекламированный «русской профессурой», взращивающей в детских душах русскую развесистую клюкву. Авторы сошли со сцены, но их растлевающие детские души учебники остались.
Мне рассказывали, что один из таких профессоров, в прежние годы, читая лекции о великой Русской Императрице, столько сделавшей для блага России, уснащал их скабрезными анекдотами, с вожделением выслушиваемыми стриженными курсистками. С честью, достойной последнего хама, он позорил честь усопшей женщины. И ни одна из русских девушек не осадила обнаглевшего профессора. За что и по чьей указке это делалось? У кого возможны такие постыдные явления, кроме русской передовой «интеллигенции»?
Вот в этой тлетворной атмосфере всеми травимая широкая офицерская масса, вопреки всему оставаясь верной Историческому Завету, вступила в Австро-Германскую войну.
Слово «знать» я определяю так: знать – это зараженная иностранным духом, прогрессивная часть служилых людей, оторвавшихся от Церкви, народной массы и крутившихся около Царского двора, распускавших сплетни о Царской Семье, гордившихся своими чинами, дворянством и происхождением. Один ее представитель, не сумевший воевать, но мечтавший о Престоле, говорил до революции, что «надо Императрицу заточить в монастырь». И эта греховная гордость послужила гибели России.
Глава IV. I МИРОВАЯ ВОЙНА
На солнце оружьем сверкая,
Под звуки лихих трубачей,
По улицам пыль поднимая,
Проходил полк гусар-усачей.
А там, приподняв занавеску,
Лишь пара голубеньких глаз
Смотрели вослед проходящим.
Ну, будет немало проказ.
Мобилизация: Высочайший приказ о мобилизации всех вооруженных сил государства всколыхнул Россию от края до края. Не было уголка, где бы ни провожали призванных в ряды войск с искренними пожеланиями и благословениями. Потянулись к сборным пунктам бесчисленные воинские поезда, до отказа набитые людьми, и нигде ни одного случая беспорядка или выражения каким-либо иным образом неповиновения приказу или недовольства им. Мобилизационный план, составленный комиссией Генерального Штаба незадолго перед войной, оказался чрезвычайно хорошо обдуманным и точным в самых мелких подробностях, таким образом, это исключало какую-либо задержку или путаницу. Ко времени объявления мобилизации я служил в 166-м пех. Ровненском полку, расквартированном в г. Киеве. Как ближайший к Австрийской границе крупный железнодорожный узел, Киев уже через 12 часов по объявлении мобилизации буквально был затоплен морем прибывающих со всех сторон мобилизованных, несмотря на это, ни одного случая беспорядка не наблюдалось. Призываемые были радушно принимаемы жителями и сами вели себя выше всех похвал. Это с очевидностью доказало, что простой русский народ верен своему Государю и охотно идет на Его призыв защищать Отечество от врагов.
По плану мобилизации полк, в котором я имел честь служить, разворачивался в два полка и еще маршевую роту, кроме того, полки, по мирному составу насчитывавшие немногим более двух тысяч, по мобилизации увеличивались вдвое. Несмотря на то, что разворачивание полка должно было окончиться к вечеру третьего дня, считая со дня объявления Высочайшего приказа, – мобилизация русской Императорской армии прошла с точностью хронометра, до того все было точно предусмотрено и согласовано.
Получив из рук полкового адъютанта большой желтый пакет, запечатанный пятью сургучными печатями, я прошел в зал полкового собрания, где уже собрались с такими же конвертами в руках офицеры полка. Командир полка, полковник Бащокин, обратился к нам с очень краткими словами, благодаря гг. офицеров за службу в полку и выразив уверенность, что мы все исполним свой долг перед Государем и Отечеством, приказал распечатать пакеты. В пакете было расписание формирования 2-й роты 310-го пехотного Шацкого полка, командиром коей я назначался. И так, с этой минуты, я уже переходил в новоформировавшийся полк и расставался со своим прежним начальством и сослуживцами.
Работы по формированию роты, конечно, было очень много, так как из кадрового полка во вновь формировавшиеся полки переходили только офицеры старшей категории и очень небольшое число унтер-офицеров – все остальное мы должны были получить от воинского начальника.
Тем не менее, благодаря замечательно точному, согласованному между различными учреждениями указанию инструкции, бывшей в полученном мною пакете, формирование роты не представляло никаких затруднений и моя рота, как и все другие, к концу 3-го дня была совершенно готова к выступлению на театр войны.
Ровненский полк выступил как первоочередной, а мы, как полки 2-й очереди, должны были ожидать еще несколько дней, дабы дать возможность железной дороге справиться с перевозкой полков первой очереди.
Трехдневный план мобилизации русской армии оказался совершенной неожиданностью для немецких штабов, рассчитывавших на мобилизацию более продолжительную, что дало бы возможность их войскам сразу же проникнуть глубоко в нашу землю, но получилось наоборот, так как наши войска их предупредили, и потому первые столкновения враждующих сторон произошли на немецких землях.
Напряженная работа офицерского корпуса за время последних десяти лет дала свои плоды, и русская армия оказалась настолько хорошо подготовленной и снабженной, что противник, собиравшийся сделать легкую военную прогулку, нарвался не только на сильное сопротивление, но был бит и отброшен назад, и иногда очень далеко.
Какой восторг, какая жажда подвига и самопожертвования захватила офицеров первых двух категорий, солдат и простой русский народ!
Русская Императорская армия весь 1914 год и на всех фронтах оказывалась победительницей, но, к сожалению, военные специалисты всех государств сходились на мнении, что благодаря силе современного оружия война не может быть затяжной и должна закончиться не дольше чем через 4–5 месяцев, на каковом мнении и делались все расчеты и запасы.
Почти все воюющие державы стали испытывать недостаток в снабжении своих армий к концу этого времени. Россия, имевшая наибольшую растянутость своих границ, а потому вынужденная иметь громадную армию, чтобы эти границы оборонять, и значительно меньшую индустрию, чем державы Тройственного союза, конечно, в нехватке снабжения армии пришла раньше их, и эта нехватка была более острой и труднее исправлена, чем и объясняется, что нашей армии пришлось перейти от наступления к обороне, причем недостаток патронов, снарядов, да и вооружения был настолько велик, что русской армии весь 1915 год пришлось обороняться от оправившихся раньше России вражеских армий, надеясь только на штыки и стойкость нашего солдата.
