— Но это же безумие. — Лорд Йотсис выпрямилась во весь рост. — Вы не можете доверить такое сокровище единственной послушнице!
— Могу, поскольку эта единственная послушница каким-то образом украла это сокровище из сердца крепости ной-гуин, — ответила Настоятельница Стекло.
— Она будет не одна. — Нона захромала вперед.
Ара, прихрамывая, подошла к Ноне. Чайник положила руки им на плечи:
— В нашем состоянии мы будем тормозить даже настоятельницу даже на дороге. Никто из нас не будет полезен Зоул, пытающейся обогнать солдат.
Чайник была права. Нона стиснула зубы от боли в бедре и отказалась признавать ее правоту.
Настоятельница приблизилась к ним, открытая ветру, который беспорядочно разбросал седые волосы по ее лицу:
— Корабль-сердце ной-гуин принадлежало племени марджал. Говорят, что в руках целителя-марджала оно может залечить любую рану, но может и навредить.
— Ну, а я не хочу к нему подходить. — Нона вздрогнула. Она знала, какой вред может принести корабль-сердце. Оно выжало дьявола даже из Зоул, самого уравновешенного человека, которого Нона когда-либо встречала. — И у нас нет целителя-марджала.
— У нас есть Зоул, — сказала настоятельница и, повысив голос, подозвала лед-девушку. — Зоул, пора показать нам, чему тебя учила Сестра Роза.
Зоул скорее поманила их, чем приблизилась и принесла с собой ужасное давление корабль-сердца. Нона сделала несколько неуверенных шагов по направлению к девушке, Ара-за ней, потом Чайник, все они хромали, послушница — из-за раны от стрелы в икре, монахиня — из-за ножевой раны в бедре.
— Мы не должны этого делать, настоятельница. — Нона оглянулась. — Корабль-сердце Сладкого Милосердия сотворило ужасные вещи с Йишт.
— И все же Зоул осталась невредимой. — Настоятельница и остальные теперь казались черными силуэтами, лишь края которых кое-где вырисовывались в темно-фиолетовом свете корабль-сердца.
Но Зоул не осталась невредимой…
— Найдите свою безмятежность. — Голос Зоул пронесся через ночь. — Безмятежность сохранит вас.
Нона не чувствовала в себе безмятежность. Ей было страшно и больно, но она попыталась войти в транс, прокручивая в голове строки старой песни, представляя, как медленно опускается луна и дети ее деревни поют вокруг костра. И с падением луны на нее опустилось покрывало безмятежности. Мир остался снаружи, боль не исчезла, но больше ей не принадлежала, боль стала диковинкой, объектом для изучения.
Зоул протянула к ним корабль-сердце — сферу размером с детскую голову, лежащую на обеих ладонях, темно-фиолетовую, почти черную, но каким-то образом светящуюся фиолетовым светом, который, казалось, уходил за пределы видимости. Нона двинулась вперед. Она почувствовала давление этой штуки, словно упала в глубокую воду. Она и раньше погружалась в черные глубины провала Стеклянная Вода, и это было не менее страшно. Потребность дышать нарастала в ней, угрожая ее безмятежности, прежде чем, с трудом вздохнув, она вспомнила, что нет причин не дышать.
Когда между ними остался всего лишь ярд, кожу Ноны начало покалывать, затем кожа загорелась, как будто дьяволы уже были там, просто ожидая, когда их истинные цвета станут известны. Нона и раньше делила свою кожу с дьяволом, Кеотом, не своим собственным творением, а тем, который заразил ее, когда она убила Раймела Таксиса. Камни вокруг трупа мужчины были покрыты темно-красными пятнами.
— Держись. — Зоул прошла оставшееся расстояние, которое ноги Ноны не пожелали пересекать. Зоул видела старого дьявола Ноны и сохранила тайну. Зоул сказала, что на льду их называют клаулату. Куски Пропавших.
Без предисловий Зоул прижала шар к ране на колене Ноны. Нона ожидала, что ее плоть зашипит, кровь в жилах закипит, как вода в трубах Сладкого Милосердия, но вместо этого ледяные пальцы обхватили кости и черно-фиолетовый свет украл зрение. На мгновение она увидела странные силуэты шпилей на фоне фиолетового неба, следующий удар ее сердца унес их, словно сильный ветер. Перед ней открылся Путь; не узкая и предательская линия, с которой нужно было бороться, а широкая и сверкающая равнина, настолько обширная, что направления не было, открылось место, по которому можно было бродить, упиваясь силой, до конца дней. В голове Ноны зазвучали голоса, все ее, но говорящие из разных мест, некоторые яростные, некоторые ревнивые, некоторые шепчущие тайные страхи или желания, сначала как лепет, но, постепенно, каждый обретал свою индивидуальность, становясь яснее и отчетливее.
— Готово. — Зоул оттолкнула Нону, толкнув ее ладонью в грудь.
Нона пошатнулась, и только Ара с Чайник удержали ее от падения. Свет сердца отражался на их лицах, делая их обеих чем-то чужеродным.
— С тобой все в порядке? — спросила Чайник.
— Я... — Нона выпрямилась и топнула ногой. Та все еще болела, но плоть была целой, белая линия шрама отмечала проход клинка Йишт. — Да. — Голоса, наполнявшие ее сознание, снова смешались, исчезая в тенях.
— Иди. — Чайник отослала Нону обратно к настоятельнице и остальным членам группы, да еще легонько подтолкнула плечом, чтобы она шла.
К тому времени, как Нона добралась до развалин кареты, в которой они бежали из дворца, она снова стала спокойной, ее безмятежность не пострадала.
— Как ты себя чувствуешь? — Настоятельница пристально и тревожно смотрела в глаза Ноне.
— Не знаю, — ответила Нона. — Устала. Но полна энергии. Если в этом есть смысл. — Она снова посмотрела на свою ногу, на шрам, видневшийся сквозь рваную сорочку. Холод больше не касался ее. — Я не знаю, как Зоул может это выносить. — Часть ее хотела рассказать настоятельнице о дьяволе, которого она видела на запястье Зоул, когда та впервые появилась с корабль-сердцем. Она подавила этот порыв. Она жила с Кеотом много лет, и Зоул не донесла на нее. Зоул придется самой справляться со своими демонами. Настоятельница, вероятно, не смогла бы помочь в любом случае. А вот инквизиторы захотят выжечь дьявола из Зоул.
Настоятельница Стекло взяла Нону за руку и повела ее обратно к основной группе:
— Ты поправилась? Теперь ты сможешь пройти пешком достаточно большое расстояние?
— Я могу его пробежать! — Ара догнала их, ее золотые волосы стояли вокруг головы, словно начесанные, бросая вызов ветру. В ее глазах было что-то дикое. Их взгляды встретились, и на лицах появилась улыбка — общее понимание и что-то более сложное, чего, возможно, никто из них не понимал. Ноне хотелось бежать вместе с ней, погнаться за ней. Хотелось быть рядом с подругой.
Все трое обернулись и увидели силуэт Чайник на фоне свечения корабельного сердца, Зоул, стоя на одном колене, прикладывала сердце к внутренней стороне бедра монахини. Через мгновение Чайник с криком отпрянула. Она торопливо пошла по дороге, не оглядываясь. Она двигалась быстро, хотя все еще слегка прихрамывала.
— Сестра Чайник? — Настоятельница шагнула вперед, чтобы встретиться с ней.
