делом, так что к месту стоянки вели давно проложенные деревянные мостки. В свете широких, тусклых ламп вилась мошка и комары. Квакали лягушки, выползшие из дырок в канализационных трубах. Шторм, змеи в последнее время совсем обленились.
Подвалы тысячников — это вообще место исхода для всяческой живности. Тут обживаются серые стайки крыс, дрожат от холода брошенные кошки и собаки, медленно ползают выросшие декоративные ящеры.
Фуги тоже встречаются, но их быстро вылавливают. Говорят, в последнее время их начали резать на котлеты. Многим не до конца ясно, можно ли считать это каннибализмом или нет.
Тьфу, мерзость какая.
Наши парковочные боксы сварены из ржавых листов самого разного происхождения. В том числе из останков других машинок. Выглядят они как цитадели каких-то диких гарзонских варлордов, но это только видимость. Распилить навесной замок сможет даже ребенок. Другое дело, что в машинах никогда нет горючки, так что вору придется толкать старуху по зловонной жиже до самого выхода. Оскальзываясь под смех лягушек. Конечно, горючку можно принести с собой, но надолго ли тебя хватит? Прорезать вход в технических воротах с улицы. Пройти до боксов по дерьму. Срезать замки на боксе. Срезать замок на баке. Залить горючку. Разбить стекло. Пролезть в салон. Вставить руль, — потому что баранки хозяева забирают вместе с горючкой. Взломать систему зажигания…
И все это ради пятиста номиналов, которые тебе кинут в лицо перекупы на разборах? Профи за такое не берутся, для маргиналов это — слишком сложно. Тем не менее, я следовал всем неписанным инструкциям автомобилиста: горючка булькала и плескалась за моей спиной, связка ключей нагревалась в кармане, глаза зорко следили за окрестностями боксов.
Никого?
Никого!
Будь моя воля, я бы махнул на все рукой. Но Сэт… О-о-о, этой скотине жизненно важно держать меня в напряжении. Палочники все такие. Они любят дисциплину. Если Сэт перестанет меня задрачивать, я моментально утрачу все свои профессиональные качества и полезные навыки. Он так и думает. Без шуток. Не спорю, в этом есть смысл, в армии все устроено точно так же. Но я-то, сучья Леди, уже давно не в армии, и никогда туда не вернусь.
Пережив этот безголосый бунт, я взял себя в руки. Всему виной — изжога от сэндвича «птицесодержащего». Леди, мне нужно сырое яйцо.
Бип-пи, бип-пи, бип-пи.
Сэт. Так рано?
«Магистральная 36».
Да, это майор. В его манере отправлять мне только название улицы и номер дома откуда я должен его забрать. Хм, Магистральная… Не там ли живет та милая палочница, которая чуть не ухайдохала Сэта на прошлой неделе? У палочников особые ритуалы ухаживания. Если их женщин не заинтересовать как следует, могут и шилом ткнуть. Впрочем, попробуй попади по настолько тощей заднице.
Замок пошаливал. С минуту я боролся с ним, а потом с чудовищным скрипом распахнул дверь.
В темноте бокса стояла она.
Бесценная и никому не нужная. Моя ласточка. Оригинал модели «Городская»: я, в меру своей фантазии, дал ей прозвище «Зараза». Зараза очень своенравная машина и часто портит мне настроение. Я с трудом разбираюсь в устройстве ее железных кишок, но некоторые старые болячки мне хорошо известны, так что с поверхностным ремонтом и техосмотром я справляюсь. Как бы то ни было, иногда моя Городская Зараза хватается за сердце и начинает изображать из себя «старушку Камильфо». Тогда приходится объединять усилия с Хохотушкой.
Это такая древняя лонгатская поговорка. «Плоха как старушка Камильфо». Имеется ввиду стенающая бабка, которая никак не может протянуть ноги. При этом, разумеется, доводит всех до белого каления. А на следующий день уже скачет по деревне…
В общем, вы поняли.
— Эх-эх?
Я поморгал.
Зараза, ты заговорила со мной?
— Э-э-х.
Что за херня. Секунд тридцать я стоял как дурак и пялился перед собой, не понимая откуда идет звук. И только потом заметил темную массу, лежащую на капоте Заразы. Я посветил фонариком. Выглядело это так, словно какой-то великан навалил кучу. Потревоженная светом, эта «куча» начала разворачиваться. Более необычной твари я в жизни не видел. Даже отступил на шаг, как бы не харкнула ядом от неожиданности.
Нет, плеваться оно не собиралось.
Грустные, почти человеческие глаза смотрели прямо на свет. Зрачки сузились. Почти человеческое лицо тоскливо морщилось, почти человеческие руки чесали почти человеческие бока. Леди, моя Леди. Я как будто смотрел на старика размером с собаку.
— И как ты сюда пробрался, дедуль? — спросил я.
Я знал, что в подвал могут выкинуть старого кота или хромую ящерицу. Но собственного деда? Я снял его с капота и осмотрел. Какая-то пахучая измазанная пижама, странный значок на груди, след от ошейника. Пятна… Крови? А тут похоже кусочек мозга присох. Либо он кого-то грохнул, либо кого-то грохнули рядом с ним. Скорее второе.
— Ты кто такой? Лонгат, фуг? Оба?
— Эх.
— Ты человек вообще или старая обезьяна? Ты понимаешь меня?
— Эх-эх.
Я мог представить, что господин Эх умудрился пролезть сквозь отдушины в подвале. Я мог бы даже представить, как этот компактный старик пролезает в бокс через отставший лист металла, — все никак не доходили руки подварить. Но как он вообще добрался сюда в таком виде? Очевидно, его спасло, что он приплелся сюда нынешней ночью.
— Весь капот мне дерьмом измазал и даже представиться не хочешь?
— Э-э-эх.
Дело было ясное.
Нужно с ним разделаться и поскорее. Сэт не склонен к терпению. Это если сказать так, чтобы лампы под потолком не закачались. Спокойно терпеть его мандеж способны только глухие или мертвецы. Впрочем, я бы не удивился, если окоченевший труп при звуках его мелодичного брюзжания, раскоченел бы и попытался перекатиться в сторону.
Я вынес дедушку из бокса и усадил у стены.
Замки, горючка, замки. Я включил свет в небогатом салоне. Аквитаники, судя по всему, довольно практичный народ и на роскошь им наплевать. Лишь бы все работало. Так что единственным пятном ярких понтов в Заразе — было лежбище Сэта. Тахта врезанная вместо переднего левого и половины заднего сиденья. Только так майор и перемещается в машине.
