Однажды я пришел домой после полуночи после длинного ужина с Брэдом Брюсом перед запуском сериала.
Когда я вошел, Люси сидела в гостиной. Рядом с ее креслом стоял мой чемодан.
— Позволь мне кое о чем тебя спросить, — сказала она. — И этот вопрос я хотела тебе задать последние восемь месяцев. Какая она? Нытик или одна из тех снегурочек, которые, несмотря на потрясающую внешность, на самом деле терпеть не могут, чтобы до них кто-то дотрагивался?
— Слушай, я понятия не имею, о чем ты говоришь, — ответил я, делая вид, что ее слова меня забавляют.
— Ты хочешь сказать, что понятия не имеешь, как зовут женщину, которую ты трахаешь вот уже семь или восемь месяцев?
— Люси, у меня никого нет.
— Значит, Салли Бирмингем никто?
Я сел.
— Тут тебе явно пришлось задуматься, — сказала она совершенно ровным голосом.
— Откуда ты знаешь ее имя? — наконец выговорил я.
— Я поручила кое-кому это выяснить.
— Ты что?..
— Я наняла частного детектива.
— Ты шпионила за мной?
— Не впадай в праведный гнев, подонок. Ты явно с кем-то встречался…
Откуда она это узнала? Я был так осторожен, так осмотрителен.
— …и из твоих длительных отлучек было ясно, что речь идет о чем-то более серьезном, чем просто легкий флирт для поддержания реноме. Я наняла частного детектива…
— Разве это не очень дорого?
— Три тысячи восемьсот долларов… которые я верну, так или иначе, при разводе.
Я услышал, как произнес:
— Люси, я не хочу разводиться.
Ее голос остался ровным, странно спокойным:
— Мне плевать на то, что ты хочешь, Дэвид. Я с тобой развожусь. Наш брак закончился.
Внезапно на меня нахлынул отчаянный страх, несмотря на то что она делала за меня всю грязную работу и сама собиралась подать на развод. Я получал точно то, чего добивался… и это меня чертовски пугало. Я сказал:
— Если бы ты сразу поделилась со мной…
Ее лицо напряглось.
— И что? — спросила она с явной злобой. — Напоминать тебе об одиннадцати прожитых вместе годах, о дочери или о том, что, невзирая на тяжелую жизнь в течение последних десяти лет, мы все же выкарабкались и наконец живем нормально?
Люси замолчала, сдерживая слезы. Я потянулся к ней. Она сразу же отодвинулась.
— Ты никогда больше не коснешься меня, — заявила она.
Молчание.
Затем она сказала:
— Когда я узнала имя твоей зазнобы, знаешь, что я подумала? «Он и в самом деле лезет наверх, не так ли? Заведующая отделом комедии на «Фокс Телевижн». Magne cum laude[4]из Принстона. И красотка». Частный детектив был очень старательным парнем. Он даже принес мне фотографии мисс Бирмингем. Она ведь очень фотогенична, верно?
— Мы могли бы все оговорить…
— Нет, нам не о чем разговаривать. Я точно не собираюсь выступать в роли маленькой бедняжки из деревенской песни, умоляющей своего неверного мужа вернуться домой.
— Тогда почему ты так долго молчала?
— Потому что надеялась, что ты очнешься…
Люси снова замолчала, явно пытаясь сдержаться. На этот раз я не сделал попытки коснуться ее.
— Я даже дала тебе крайний срок, — сказала она. — Шесть месяцев. Которые я, как последняя дура, продлила сначала на месяц, потом еще на один. Затем, примерно неделю назад, я заметила, что ты готов уйти…
— Я вовсе не принимал такого решения, — соврал я.
— Чушь собачья. Все это было написано на тебе… неоновыми буквами. Тогда я решила взять все в свои руки. Поэтому убирайся. Немедленно.
Она встала. Встал и я:
— Люси, пожалуйста. Давай попробуем…
— Что? Сделаем вид, что этих восьми месяцев не было?
— А как же Кейтлин?
— Надо же, ты вдруг вспомнил о дочери…
— Я хочу с ней поговорить.
— Ладно, можешь приехать завтра…
Я мог бы поспорить, я мог бы остаться спать на диване, с тем чтобы с утра пораньше поговорить более спокойно. Но я знал, что она на это не пойдет. И вообще, разве я не этого хотел? Разве не так?
Я взял чемодан.
— Мне очень жаль, — сказал я.
— Мне не нужны извинения подонков, — заявила Люси и бросилась наверх.
Я неподвижно просидел в машине минут десять, не зная, что же мне теперь делать. Внезапно я обнаружил, что выскочил из салона, кинулся к входной двери и начал барабанить в нее кулаком, выкрикивая имя жены. Через несколько секунд я услышал ее голос:
— Уходи, Дэвид.
— Дай мне шанс…
— Зачем? Чтобы ты снова соврал?
— Я совершил ужасную ошибку…
— Сочувствую. Тебе стоило об этом подумать много месяцев назад.
— Я только прошу о возможности…
— Мне больше нечего тебе сказать.
— Люси…
— Здесь тебе делать нечего.
— Я полез в карман за ключами. Но когда я попытался вставить первый ключ в замочную скважину, я услышал, как Люси задвинула щеколду:
— Даже не думай, что ты сможешь вернуться сюда, Дэвид. Все кончено. Уходи. Немедленно.
Наверное, я еще минут пять колотил в дверь, умоляя ее впустить меня. Но я знал, что ей уже не интересно слушать. Часть меня пребывала в ужасе от осознания этого — моя маленькая семья оказалась разрушена моим тщеславием, моим обретенным успехом. Но другая моя часть понимала, почему я пошел по этому пути. Еще я знал, что случится, если все же Люси откроет дверь и поманит меня внутрь: я вернусь к жизни без остроты. И я вспомнил, что сказал мне мой приятель, тоже писатель, который ушел от жены к другой женщине: «Разумеется, брак всегда связан с проблемами — но они не такие уж серьезные. Разумеется, бывает скучновато, но это естественно после двенадцати лет совместной жизни. Никаких серьезных разногласий между нами не было. Тогда почему я ушел? Потому что слабый голосок в моем сердце постоянно задавал мне один и тот же простой вопрос: и это все, что ты хочешь от жизни?»
Опыт приятеля, конечно, был ценен, но громовой голос в моей голове не умолкал: я не могу так поступить. Более того, я подумал: ты подпал под мужское клише. И еще: ты переворачиваешь все, что есть в твоей жизни важного, для того чтобы нырнуть в неизвестность головой вперед. Поэтому я вытащил мобильный и в отчаянии набрал свой домашний номер. Когда Люси сняла трубку, я сказал:
— Дорогая, я сделаю все что угодно…
