а сейчас ей грозит не понятно кто, но уверенный как танк в себе страхолюдный парень, какой-то местный начальник. И крутые парни уже не лезут в драку, а просто спрашивают.
— Я бил! — встаёт второй парень с дальней койки, тоже в гимнастерке со значками, боевых наград у него не вижу.
Соврал из ложного чувства братства, прикрывая свою собутыльницу? Не понял пока, как она к ним в компанию попала?
— Молодец! Девушку ударил, потому что уверен — не ответит тебе? А меня ударить так сможешь? Или вас, мудаков, учили только мирных девочек бить? — перехожу к финалу я.
На этот раз ко мне ринулись оставшаяся парочка и этот… ложный друг.
— Тихо, парни! — тормозит их громила-десантник.
Я сказал про свои успехи в боксе не из трусости, процентов пятьдесят, что разборки закончатся дракой, и, уверен, моей победой. Стою я в проходе, все сразу достать не смогут, если чем кинут, шагну за порог. Не хочу потом претензий, мол, ты спортсмен, а влез в драку. Будь хоть сто раз я прав, лучше перестраховаться. Сейчас парни предупреждены и в дальнейшем по этому поводу базара не будет. Будет ли дальнейшее у нас общение? Надеюсь, да. Вроде, люди адекватные. То, что бухают в то время, когда в стране идет борьба за трезвость? Так и повод есть! Вернулись с войны, дембель!
— Ты, комсорг, а чего решил, что мы тебе подчиняемся? Я даже генералу сейчас не подчиняюсь. И, я так понял, ты не служил, а не уважаешь тех, кто в сапогах ходил, — говорил он, закрывая проход своим соратникам. — Мы — дембель!
Так, значит, извилины кое-какие есть и на драку он не настроен, понимает, что может ему это боком выйти, и реально из школы попрут. Вариант, что я им сейчас наваляю, тоже имеется, а ещё есть вариант, что они меня отоварят, и, не дай боже, повредят чего, тогда реально дело заведут. Нет у них сейчас хороших решений. Все в минус приведут. Цугцванг.
— Не служил, пока нет восемнадцати, военных уважаю, а как к вам это относится? Вы не военные, а бухой дембель, который не пойми с чего тут права качает, — отвечаю я. — Один из вас девушку ударил, остальные не заступились, вы сейчас для меня мусор.
— Да я, я ударила! — призналась Лена, — Сашка меня захотел выгородить.
— Ты с сегодняшнего дня уже не в школе, а собутыльники твои чего не заступились? — будем ставить вопрос об исключении из школы за аморальное поведение и тебя и их, — припечатываю я.
— Тормозим, друганы! — принимает решение десантура.
Глава 4
— Что ты его слушаешь? Пацан, зеленый, — возразил кто-то за широкой спиной десантника.
— Комсорг школы, да и все тут пацаны, это мы переростки. Илья меня зовут, — здоровяк протянул руку, которую я пожал.
— Значит так, поясняю за поведение в школе. Бухать тут запрещено, вернее, как везде, можно, но, уж если застукали — отвечай. Нужна вам в личное дело запись об отчислении из школы? Ваше дело. Полезете с кем в драку — будете дело иметь со мной, или, как вариант, с милицией. Я вам, не хвастаясь, скажу — лучше второе выбирайте. И вообще, решите, что вам от школы надо? Расти над собой, и получить среднее образование? Как это вообще вышло, что вы десятый не закончили, а попали в армию?
— Не мороси, и так башка болит, — поморщился Сашка, который пытался взять вину за пощёчину моей полячке на себя. — Я лично работал после восьмого до армии, в армии черт меня дернул комсоргом стать, а потом пошло-поехало. А среднее все равно нужно, если не хочешь гайки крутить всю жизнь, а я не хочу.
— У всех примерно так же, — ответил мне и Илья. — Тоже среднее нужно, а ещё — жить негде, а тут — общага, кормят бесплатно, да какая-никакая стипендия, уговорил меня замполит. Политотдел наш дал путевку.
— Шли бы работать, и вечерку заканчивали, общагу бы и на работе дали, — посоветовал я, кубатуря при этом.
Судя по всему, они люди в нашей школе случайные, карьера комсомольского работника, для чего и предназначено наше учебное заведение, им не нужна. Обучение у нас специфическое, я к концу первого курса уже понимаю структуру ВЛКСМ, и порядок ведения документации, а я лентяй ещё при всем при этом, а вот насильно запихали эти знания.
— Сами понимаем, лишку гульнули, на самом деле люди мы мирные, — высказался ещё один афганец.
— Ладно, проехали. Бухалово ваше забыли, с чистого листа начать предлагаю, а не ссориться. Прямо сейчас идёт отчетно-выборное комсомольское собрание, на нём будет создана комсомольская ячейка из ребят вашего курса. Так что, строем вниз, шаго-о-ом марш!
Иду, и слышу голос еще одного из компании:
— А что с Леной?
— Директор школы решать будет, я же буду требовать выгнать её, лишний она человек и агрессивный — ударила девушку, — поясняю я.
Собрание было удивлено скорым появлением всех блатных и меня, причем, больше нашим внешним видом — без синяков и ссадин. Думали, что мы побитые придём? Побитой собакой выглядит одна Лена, которая плелась следом с унылым видом.
Парни рассаживаются и включаются в работу. Пока меня не было, шустрая Ирина уже комсомольскую ячейку организовала и подячейки тоже! Мало того — уже выбрали комсорга курса, а это плохо, я хотел заставить кого-то из афганцев этим заняться. Виду не подаю, незачем ссориться на глазах у первокурсников, но глаза на личное дело парня, нового комсорга, скосил. Ирка подсунула шустро бумажки. Евгений Денисенко, пятнадцать лет, из Красноярска, но написал, что в общежитие нуждается. Хотя у нас и красноярцы живут, удобнее так. КМС по вольной борьбе, полуфиналист турнира Котельникова этого года. Уже неплохо. Странно, что он не в ШВСМ. Охушки! Это сын нашего второго секретаря горкома ВЛКСМ! Я думаю, чего мне фамилия знакомая? Именно этот мужик мне рассказывал весной про то, как он ездил на фестиваль молодёжи в Берлин, в семьдесят третьем, кажется. Ну, тогда Иру и ругать не за что.
Собрание закончилось, ребята разбежались по комнатам, а я, новый член комсомольской ячейки Евгений и Ира остались наметить планы на ближайшие до отъезда
