Энтони двинул плечом в строну стола.
— Воспользуйтесь телефоном.
Глаза Линды сузились.
— Звонить некуда. Я должна вернуться домой до вечера.
Энтони медленно оторвался от стола, в его движениях сквозила сдерживаемая сила. Голубые глаза сверкали ледяным блеском.
— Вы отправитесь, как только я сочту это безопасным, мисс Грейс. — Он оглядел ее с головы до ног, словно оценивая способность к сопротивлению. — Послушайте, давайте проясним обстановку. Ваш босс настаивал на встрече сегодня, не я. Я был согласен подождать, с покупкой фирмы «Счастливый дом» до Нового года. Более того, я прекрасно проживу и без покупки фирмы. — Их глаза встретились. — Но этого мы не будем говорить вашему боссу.
— Не в этом дело, — начала она, но он поднял палец, заставив ее замолчать.
— Однако это правда, — сказал он. — Давайте будем более откровенны. Я вам не нравлюсь. Я отлично помню нашу последнюю встречу и понимаю, что вы бы сейчас с радостью оказались где угодно, только подальше отсюда. Но вы здесь и должны отдавать себе отчет, какой опасности подвергаетесь. Зима в этих горах пользуется дурной славой, и, если уж вы очутились в такой ситуации, мы оба вынуждены смириться с этим.
Линда была слишком возбуждена, чтобы прислушаться к его словам.
— Моя сестра не может без меня, мистер Брук, — повторила она упрямо. — Мне кажется, вы не понимаете…
— Нет, черт побери, это вы не понимаете. — Он взял ее за плечо и силой повернул к окну. — Смотрите. К жилищу Оллкрафта ведет дорожка. Мы ее вымостили, а по краям весной растут тюльпаны. Вы ее видите? Вы можете хотя бы догадаться, где она?
Она ощупывала глазами белые сугробы, покрытые рябью поземки, но ничего похожего на дорожку не видела.
— Конечно, не можете, — сказал Энтони.
Девушка хотела повернуться, но сильная рука не пускала. Она не решалась заговорить. Он был напряжен, почти рассержен, и она понимала почему. Может быть, потому, что они оба затронули прошлое, вспомнили тот день три года назад, когда Линда произнесла непростительные слова?
— Вы не представляете, каким предательским может оказаться этот чистый, белый, с виду невинный снег, — заговорил Брук. Голос его звучал проникновенно, почти завораживающе. — Он искажает расстояние, стирает все неровности ландшафта. Один неверный шаг, и вы можете провалиться в яму глубиной в десять футов. Повернете не в ту сторону, пусть даже секунд на десять, и маловероятно, что вы сможете определить нужное направление.
— Но ведь мистер Оллкрафт сядет за руль, — сказала она тихо. — Мы будем в теплой машине.
— Мисс Грейс, ему семьдесят пять лет. Его можно назвать супергероем, но моложе и здоровее от этого он не станет. А вдруг так получится, что вы заблудитесь, будете кружить на одном месте, пока не кончится бензин, а потом ходить кругами, пока не потеряете способность что-либо соображать?
— Но…
— Как вы считаете, это поможет вашей сестре? — Он взял ее руку и слегка потер кончики ее пальцев. Нервы Линды напряглись, кровь застучала в ответ на прикосновение Энтони. — Через пятнадцать минут ваши руки и ноги онемеют. — Он взял ее ладошку и прислонил к ее щеке. — Вы перестанете чувствовать свое лицо.
Она задрожала, представив наяву нарисованную картину: жуткий холод, онемевшие пальцы, которые больше не смогут чувствовать тепло, как сейчас…
Он убрал руку.
— А потом вы умрете, мисс Грейс. Вот так, просто и… ужасно.
Линда повернулась, но, глядя на него, не знала, что сказать. Уголки его полных губ опустились, придавая ему усталый вид. Застывшие глаза смотрели сквозь нее. И вдруг она поняла, о чем он говорит. Не о ее смерти, а о смерти других людей. О другом автомобиле, который так же безрассудно пытался вырваться отсюда наперекор ветру и снегу. Об автомобиле, который не могли потом найти целых три дня. А когда наконец нашли, там были два замерзших тела — красивой женщины и ее маленькой дочки.
— Простите, — с трудом прошептала Линда. У нее сжалось горло от нахлынувших чувств, которые она не имела права выразить. По сути, не имела права даже испытывать, — Вы правы. Я остаюсь.
Оллкрафт принес ленч на территорию офиса. Еда оказалась на удивление изысканной: салат, свежие фрукты, кофе и сыр. Во время ленча Брук продолжал изучать документы «Счастливого дома». Линда и мистер Оллкрафт тихо болтали, стараясь не мешать хозяину. Девушка поймала себя на том, что уже через несколько минут привыкла и к пугающей внешности Тролля, и к его грубой речи. Когда Тролль стал жонглировать апельсинами, они оба громко расхохотались.
Энтони взглянул на них, нахмурившись, но Оллкрафт захохотал еще громче.
— Занимайся уроками, малыш. Ты что, не видишь, мы с леди заняты?
И, к удивлению Линды, Брук повернулся к документам, только чуть скривив губы. Обращаясь с гостьей, которую знал не больше часа, точно так же, как и с Энтони, Тролль держался столь просто и естественно, что невозможно было не полюбить его.
По-иному дело обстояло с Бруком. Девушка украдкой бросала на него взгляды, пытаясь понять его мнение о состоянии ее фирмы. Естественно, в документах было мало радостных известий. Но, конечно же, она слишком мало его знала, чтобы о чем-либо догадаться по его лицу или жестам. Линда засмотрелась на его черные волосы, в которых играл случайный луч зимнего солнца, придавая им голубоватый отлив.
Внимание ее отвлек голос Оллкрафта.
— Конечно, сейчас не скажешь, — сказал он с горечью, — а вот пятьдесят лет назад я был куда как привлекательнее малыша Тони. Я был большим мужчиной, мужчиной из мужчин, а не таким тщедушным, как этот парень.
— У меня шесть футов два дюйма, старый врун, — сказал Энтони, не отрываясь от бумаг.
Тролль хихикнул.
— Я и говорю, тщедушный. — Он вытянул ноги в черных джинсах, длинные и толстые, как стволы деревьев. — А у меня шесть футов пять дюймов и ни на дюйм меньше, и встреть я вас пятьдесят лет назад, вы бы не устояли, мисс Грейс.
Брук сделал последнюю пометку и, вздохнув, уронил ручку на стол.
— У тебя нет никаких дел, а, мужчина из мужчин? Может быть, дрова поколоть? Или крышу починить? Или помыть посуду?
— Ну и что здесь такого, если мужчина моет посуду? — Тролль поднялся на ноги и, собирая посуду, шепнул девушке: — Я лучше пойду. Тут не с кем мериться силами.
Когда он ушел, Линда набрала в легкие побольше воздуха и, сложив руки на коленях, предстала перед мистером Бруком, словно свидетель перед судом. Ради Стоуна она должна сделать это. Милый, мягкий, щедрый и расточительный Кристофер лежит сейчас в больничной палате и гадает, как она справится с задачей.
Девушка ждала первого вопроса, едкого комментария по поводу финансовой путаницы, в которой оказалась компания «Счастливый дом». Но затянувшееся молчание становилось гнетущим. Брук просто сидел, положив локти на стол, задумчиво глядя на Линду поверх сцепленных пальцев. Напряжение возросло до предела, девушка испугалась так, что еще немного — и она закричит.
