получив утвердительный ответ, мотнул головой. — Убирайтесь. Я не хочу жить без руки, в которой держу меч.
Он поднялся и обернулся к камину, где сидели оруженосцы. Их глаза были круглыми от ужаса, что вызвало у него свирепое рычание.
— Эдам, помоги мне одеться! — приказал он. — Я иду домой. Шарль, отправляйся к Фабрициусу и вызови его ко мне. На случай, если я к тому времени потеряю сознание, предупреди, что я запрещаю ему отрезать мне руку! Если ослушается, я воспользуюсь оставшейся, чтоб напрочь снести ему голову. И никому ни слова. Слышите! Языки отрежу!
Шарль испуганно кивнул и бросился к двери, а Эдам взял со скамьи камзол.
Марк уже спускался по лестнице, когда навстречу ему попался де Грамон.
— Где ты ходишь? — крикнул Рене, бросившись к нему. — Король требует тебя на пир немедля! Он зол на Раймунда из-за того, что ты не явился и… Что с тобой? Ты опять ранен?
— С чего ты взял? — проворчал Марк, отводя взгляд.
— С чего? Ты бледен, на лбу испарина! Боже, и это именно сейчас! Нельзя говорить королю, он тут же кинется к тебе, забыв о Ликаре. Ладно, скажу, что я тебя не нашёл. Будешь сам с ним объясняться, а пока ступай в постель и позови лекаря!
— Сам знаю, — буркнул Марк и прошёл мимо него.
Пока он шёл через площадь к своему дому, его состояние постепенно ухудшалось. Жжение достигло пальцев руки и перешло на плечо, он уже явственно ощущал жар, к тому же его немного лихорадило. Мадлен, сбежавшая по ступеням лестницы в нижний холл, тоже заметила его состояние и встревожилась, но он сказал, что ему нужно лечь и, снимая на ходу перевязь, пошёл в спальню. Эдам помог ему раздеться и лечь в постель, успокоив хозяйку тем, что Шарль уже убежал за лучшим лекарем в городе.
Она осталась сидеть возле кровати, пока он, откинувшись на подушки, с ужасом осознавал, что ему становится всё хуже. Его трясло в лихорадке, поднялся сильный жар, а всю правую половину тела пронзала нестерпимая боль. В какой-то момент он впал в забытьё, а потом очнулся, и ему показалось, что его комната объята пожаром, в котором он сгорает заживо. Он увидел языки пламени и клубы дыма, из которого выступила чёрная фигура в плаще, и к его лицу склонился человек в маске, но это был не тот незнакомец со странным арбалетом.
Под расшитой серебром полумаской он видел гладкое бледное лицо, напоминающее алкорскую статую, а в прорезях — красивые карие глаза с длинными пушистыми ресницами. Потом он увидел странную чашу в виде оправленного в золото человеческого черепа с изумрудами в глазницах, на ножке в виде орлиной лапы.
— Выпей, Марк, — склонился к нему Чёрный лорд, поднося чашу к его губам. — Выпей и всё это закончится.
— Это яд? — с трудом прошептал он.
— Пей! — приказал алхимик, и Марк, не в силах сопротивляться, выпил из кубка густую жидкость, не чувствуя ни её запаха, ни вкуса.
Он откинулся на подушки, теряя последние силы, и лишился сознания.
— Эй, Марк, — услышал он сквозь сон знакомый голос, и кто-то похлопал его по щекам. — Очнись, уже пора!
— Почему он не просыпается? — раздался рядом встревоженный голос Мадлен. — Вы же сказали, что он сейчас очнётся.
— Терпение, моя госпожа! Марк, не пугай жену! Ей нельзя волноваться в её положении. Просыпайся! Я знаю, что ты уже не спишь!
— Да, ваше высочество… — прошептал Марк.
— Как он вас назвал? — забеспокоилась Мадлен.
— Понятия не имею, что это значит. Снадобье, которое я ему дал, не вызывает бреда. Наверно он просто обознался. Эй, Марк, это я, Аргент. Мне передали, что ты хотел со мной встретиться, а потом я узнал, что ты болен и решил тебя навестить. Ты же знаешь, что я ночной зверь и люблю бродить в темноте, вот я и забрёл к тебе. А ты тут валяешься и пугаешь свою прекрасную супругу бледным видом. Открывай глаза и успокой её.
Марк вздохнул и действительно открыл глаза. Аргент сидел на его постели, подогнув колено, и сиял своей полной очарования улыбкой. Рядом в кресле устроилась Мадлен, она зябко куталась в шаль и с тревогой смотрела на мужа.
— Мне уже лучше, — попытался улыбнуться он.
— Вот и отлично, — кивнул Аргент и повернулся к ней. — Вы не могли бы принести белого вина, чтоб я мог дать ему укрепляющее снадобье?
— Я сейчас пошлю слугу… — поднялась она, но Аргент мило смутился и бросил взгляд на дверь.
— Так бы и сказали, что хотите остаться с ним наедине! — рассмеялась она. — Я сама схожу на кухню и не буду торопиться.
— Благодарю, — мурлыкнул он и с нежностью взглянул на неё.
Проводив её взглядом до дверей, он обернулся к Марку и спросил:
— Как ты?
Марк помолчал, прислушиваясь к себе, а потом кивнул.
— Неплохо. Только я не чувствую руку.
— Это нормально, потому что её нет, — легкомысленно пожал плечами Аргент.
Марк испуганно вздрогнул и протянул левую руку к правому плечу. Он убедился, что его раненная рука на месте, только чуть выше локтя покрыта плотной полотняной повязкой.
— Я пошутил, — рассмеялся алхимик. — Огастен сильно напугал тебя своим глупым предложением отрезать руку. А ведь я говорил ему ещё лет двадцать назад: «Рука — не рукав, отрежешь — не пришьёшь».
— Это он сообщил вам о том, что со мной случилось? — спросил Марк, опустив упрёк в том, что его шутка не так уж смешна.
— Нет, — мотнул головой Аргент. — Мелилотус. Он тоже мой ученик и весьма смышлёный, но, к сожалению, в том, что касается манер, он совершенно необучаем, потому я выгнал его из Белой башни. Впрочем, он совершенно не расстроился и по-прежнему держит меня в курсе того, что происходит в мире алхимиков Сен-Марко. Он сообщил мне о том, что написал ему в письме Огастен, и я решил вмешаться. Успел вовремя, потому что Фабрициус стоял над тобой, озабоченно почёсывая свою лошадиную голову. Я велел ему рекомендовать меня твоей супруге и не путаться под ногами.
— То есть, вы знали, что это и как можно помочь в этой ситуации?
— Мы, кажется, на ты? Или нет? Впрочем, наедине можешь продолжать расшаркиваться. Так вот, милый мой Марк, я полагаю, что покушения на графа де Лорма становятся в Сен-Марко старой доброй традицией, и это мне не нравится. Тебя снова пытались убить, причём довольно экзотическим способом. Ты знаешь, кто это?
— Догадываюсь, — ворчливо отозвался он. — На меня уже несколько раз покушалась некая ведьма, называющая себя принцессой
