прийти к ней, чтобы отлупить его. Он и был тот самый «крэйзи мэн».
– Томо, ты пошел?
– Нет, конечно: я ответил, что у меня нет «ворк пермита» для занятия «файтингом».
…Позже я и с ней познакомилась.
Джин была игривая, худенькая, как подросток, юркая, с отросшими прямыми волосами и живыми бедовыми глазками, который она строила одновременно на все четыре стороны.
– Ей уже сорок лет, представляешь? – сообщила потом Саня. – У таек трудно определить возраст. У нее есть и ребенок – воспитывается у матери. Так они и живут.
Удивляюсь Саниной способности дружить с тайками и в то же время быть настороже. Увы, не все фаранги такие проницательные.
– Наш друг Антонио, шеф-повар из «Дольче вита», жил со своей тайской подругой много лет душа в душу, а потом съездил на родину, вернулся – она все распродала и сбежала с богатым французом, – вспоминает Саня очередную ресторанную историю.
Я знаю аналогичную историю с московским дайвером. В общем, тайская жена – это тот еще «кот в мешке»…
«Фаранга пэй!»
Саня искренне привязана к своим тайским подружкам, но ей далеко не все устраивает.
– Если я зашла в бар посидеть с тайкой, как-то само собой подразумевается, что платить по счету должна я.
– Почему это? Когда русские дайверы идут в кафе, каждый отдельно платит сам за себя, никаких проблем, – возражаю я.
– У нас в Хорватии немного не так: мы платим друг за друга по очереди. Но тайцы считают так: «фаранга пэй»!
В «пешеходный день» на Фишерман Вилладж в одну из пятниц я встретила Саню с ее давней подругой Кэти. Та работала певицей в ресторане в Сурраттани, а сюда приехала в гости к друзьям.
Проходя мимо импровизированной эстрады, мы услышали песни Синатры в исполнении тайского парня в «дредах». Тот со сцены заметил Кэти и, не переставая петь, помахал ей рукой. Она приветливо ответила ему.
В киоске Кэти без примерки купила себе длинное черное платье за целых девятьсот бат.
– Ты любишь черный цвет? – спросила я.
С некоторых пор я стала его избегать, решив привнести в свою жизнь и в собственный образ как можно больше цвета.
– Да, я все время покупаю черную и длинную одежду, – подтвердила она.
Мы довели Кэти до стоянки байков и распрощались.
– Вот видишь, – продолжила Саня. – Она покупает себе платья за такие деньги, – я не могу себе такого позволить, – но принципиально не платит за свой коктейль, при этом обычно выбирает самый дорогой.
– Ну так и не ходи с ней по барам, – предлагаю я.
– Но я люблю ее, мне хочется с ней пообщаться.
– Тогда приглашай ее домой на чай, там и поболтаете, – это по-русски.
Но Саню не устраивает русский вариант гостеприимства – хорваты не любят чай.
И потом, ей просто обидно быть «фарангой» в стране, которая ей нравится.
Про башмаки
По воскресеньям все фаранги, то есть иностранцы, посещают церковь в Чавенге, где Богослужения на английском.
"Хосе-Мария" регулярно массово опаздывают на Мессу, всей честной компанией. Шумною толпою ввалившись в храм, чилийцы суетливо ищут свободные места поближе к алтарю.
И так каждую неделю. Хорошо, что мы с Сашей добираемся автономно, на «тук-туке».
***
В тот день почти все было, как обычно: машина с чилийцами въехала в церковный двор перед самым причастием. В храм вошла заспанная хорошенькая Белен, голубоглазая красотка Антония, маленький Анди, обросший бородой Филип и злющий Хосе.
Мария появилась позже всех.
– Представляешь, – зашептала она, подсев ко мне. – Это все сатана!
– Где!? – испугалась я.
– Это он не пускает меня в церковь: я не нашла в кузове второго башмака… Только один! Искала-искала – ноу! Пришлось по двору идти босиком!
– Куда он мог деться? – недоумеваю я.
– Я тебе говорю – это сатана!
У Хосе-Марии почему-то часто происходили какие-то недоразумения с обувью.
***
– …Вчера было первое причастие у чилийских детей, – сообщила мне Саня, подъехав вечерком поболтать на веранде.
– Жаль, что мы с Сашей не смогли, – посетовала я.
– Да уж, ты много пропустила: чилийцы приехали вовремя, представляешь! Правда, Белен напялила ободок прямо на нечесаные волосы, и это было смешно. Но все были очень нарядные, Антония накрашенная, а Хосе был аж в пиджаке с галстуком. Зато на ногах у него было два левых ботинка,– один сорокового, другой сорок первого размера! Вот так, – и Саня напяливает на ноги два левых сланца – один свой, маленький, другой мой, подлиннее.
Действительно, смешно!
Я представляю себе важного Хосе с респектабельным «верхом» и примерно с таким «низом», как изобразила Саня, – и не могу сдержать хохот.
– А ты помнишь, как Мария приехала в церковь в одной туфле? – спрашивает Саня.
– Ну да, прекрасно помню.
– Как ты думаешь, почему? – Саня хитро смотрит на меня.
– Она сказала, что это сатана, – пересказываю я.
– Какой еще сатана, – смеется Саня. – И вообще – как может человек потерять одну туфлю?! – Саня, надев собственные сланцы, шагает туда-сюда по веранде. – Как?! Или как я могу вдруг потерять свои шорты?
– Действительно, никак, – соглашаюсь я, сбитая с толку. – Так что же произошло?
– Моя версия такая, – лукаво предлагает Саня.
Как у хорошего журналиста, у нее развиты наблюдательность и воображение.
– Я представляю себе, как утром злющий Хосе выходит из дома, садится в машину и долго ждет остальных. Мария вальяжно спускается по лестнице, на ходу зовет: «Дети! Едем в церковь!» Из спальни выползает сонная Белен, на ходу красится Антония, Анди сидит в туалете, – в общем, никто особенно не торопится. Тогда раздраженный Хосе заводит машину, и она трогается с места. Мария бежит за машиной с криком: «Стой! Подожди!» – снимает с ноги туфлю и швыряет в Хосе. Попадает в кузов. Машина останавливается. Мария садится в кабину, подошедшие дети запрыгивают в кузов, замечают одиночную туфлю – и выбрасывают ее из машины! Вот и все. При чем тут сатана? – хохочет Саня.
А ведь похоже, что так оно и было!
Все это напоминает латиноамериканский сериал.
***
…Вообще, у Хосе куча разноцветных матерчатых ботинок, которые он привез из Китая на продажу.
Зарегистрировав фирму, он даже снял офис на БоПуте, однако у него не было разрешения на работу, и вся эта гора обуви лежала посреди офиса мертвым грузом, разве что он сам без конца менял себе ботинки одного цвета на другие.
Бизнес у Хосе, несмотря на его прохиндейство, почему-то никак не шел. Закупив в Китае рекламные доски со светящимися буквами, Хосе обнаружил такие же в тайском супермаркете, и стоили они на две тысячи бат
