Швейцарии.
– Откуда вы все знаете? – настороженно спросил Зельц.
– Мне по должности положено, – сказал Шнайдер. – Тут темно, так что удостоверение я вам протягивать не буду. Представлюсь еще раз: я – полковник СС Александр Шнайдер.
– Понятно, – сказал Зельц, судорожно сглотнув.
– У меня для вас письмо от сестры, – незнакомец вынул из кармана помятый конверт.
– Я давно с ней не общаюсь, – Зельц часто замотал головой.
– Я знаю, знаю, – кивнул Шнайдер. – Пойдемте, тут темно, а я хочу, чтобы вы прочитали письмо.
– Куда пойдем? – испуганно спросил Зельц.
– Куда мы можем пойти? – усмехнулся Шнайдер. – В ресторан вас в таком виде не пустят.
Зельц посмотрел на себя: действительно, вид у него был самый жалкий: весь в грязи, шинель продралась, на брюках огромные дыры на коленях, ссадины на руках.
– А куда? – тревожно спросил Зельц.
– К вам, конечно, – сказал Шнайдер. – Пойдемте, а то еще напугаете тут кого-нибудь.
– Но…
– Это приказ! – сказал Шнайдер. – Или вас арестовать?
– Нет, нет, пойдемте.
Они отправились вперед по темной аллее. Полковник Шнайдер уверенными твердыми шагами шел к фонарю в конце парка, устремив холодный взгляд в светлое будущее, рядом с ним, чуть сгорбившись, семенил лейтенант Зельц. Не говоря больше ни слова, они дошли до дома Зельца.
В последний раз Зельц прибирался в квартире два дня назад, с тех пор почему-то успел разбухнуть холостяцкий беспорядок: на полу валялись носки, в раковине стояла кастрюля с присохшими ко дну макаронами, газеты были свалены на обеденном столе, и возникли непонятно откуда еще прочие мелочи, которые бы заставили поморщиться любую домохозяйку.
– Вы извините, я не ждал гостей, – сказал Зельц.
– Дорогой вы мой товарищ, не стоит извиняться… – Шнайдер аккуратно повесил плащ и прошел в комнату. – Я, знаете, сам старый холостяк, меня беспорядком не удивить. Так что расслабьтесь, присядьте, а если еще и чашечку чая мне организуете, я буду вашим самым преданным другом, – Шнайдер уверенно расположился в любимом кресле Зельца. – А может, у вас и кофе есть?
– Есть, конечно, я сейчас, – быстро кивнул Зельц.
Пока хозяин торопливо хлопотал на кухне, Шнайдер достал из нагрудного кармана кителя записную книжку и быстро набросал план комнаты: два окна, коридор в кухню, темный шкаф из ДСП, диван, два стула, журнальный столик, стеллаж с книгами, этажерка, в которой скопилось разное барахло: вазочка с искусственными цветами, фотографии Зельца на фоне достопримечательностей, пивная кружка, бюстик Гитлера, вышивка, шахматы, расческа, несколько лакированных коробочек, кувшин и прочая дребедень.
"Скучно живет мальчишка", – подумал Шнайдер.
– Сахар у вас тоже есть? – крикнул он.
– Есть немножко, – ответил Зельц.
– Тогда мне одну ложку насыпьте, будьте добры.
Пришел хозяин с подносом, на котором стояла фарфоровая чашка кофе и стакан воды.
"Ему бы розовый чепчик – и с него можно было бы писать «Шоколадницу", – усмехнулся про себя Шнайдер.
– Пепельницы у вас не найдется? – спросил он.
– Нет, я же не курю, – застенчиво сказал Зельц.
– Принесите тогда какую-нибудь банку из-под консервов, буду туда стряхивать пепел.
– Да, сейчас, – Зельц сбегал на кухню и принес банку из-под тушенки.
Шнайдер закурил, глубоко затянулся и выпустил с блаженным видом длинную струю дыма.
– Как хорошо, – сказал он. – Вот сюда присядьте, пожалуйста, – Шнайдер показал на кресло рядом с собой. – Шнайдер затянулся еще раз и зажмурил глаза от удовольствия. – Ох, как хорошо, – сказал он.
Зельц смущенно улыбнулся. Шнайдер довольно подмигнул ему и сказал:
– Знаете, я с вами расслабляюсь. У меня ужасно нервная работа, я каждый день занят, иногда даже поспать толком нельзя, а тут как-то мило. У меня лет двадцать назад такая же комната была, только не здесь, а в Мюнхене, на Глокенштрассе. Прямо молодость вспоминаю, честное слово. Сколько вам лет?
– Двадцать четыре.
– Ну, тогда у вас еще все впереди, – кивнул Шнайдер. – Будете у меня в гостях – посмотрите, что вас ждет лет через двадцать. Квартира у меня, честно сказать, немножчко побольше, – заметил Шнайдер самодовольно, так что было понятно, что его квартира, как минимум, раз в пять, а то и в десять больше, чем у Зельца. – Впрочем, об этом позже поговорим. Вот письмо от вашей сестры, читайте, – добавил он.
Зельц, нервничая, разорвал конверт, достал два сероватых листка и стал читать. Шнайдер наслаждался сигаретой, попивая кофе.
«Однако, неплохо снабжают рейхсканцелярию, – подумал Шнайдер, – простым смертным кофе дают только под Новый Год. И вкус тот же самый, что и у моего кофе. Похоже, пайки для СС и для канцелярии собирают в одном и том же месте».
– Сестра пишет, что вы расскажете мне о каком-то деле, – прервал его размышления Зельц.
– Да, это правда, – Шнайдер, не торопясь, допил кофе, поставил чашку на столик и сказал после небольшой паузы: – Я хотел бы предложить вам сотрудничество с разведкой Советского Союза.
Зельц ошеломленно уставился на него.
– Что вы так смотрите? – улыбнулся Шнайдер. – Да, я – советский шпион.
Зельцу стало страшно, он почувствовал, что в ушах его вдруг что-то зазвенело.
– Только не надо так бояться, – попросил Шнайдер. – Вы, конечно, можете побежать, заорать, сдать меня гестапо. Получите благодарность или даже медаль дадут. Только вы же понимаете – Третьему рейху осталось недолго. Советский Союз наступает, а не сегодня-завтра еще и союзники откроют второй фронт, так что через несколько месяцев вам эту медальку придется спрятать как можно дальше. И самому придется спрятаться, чтобы мои товарищи вас не нашли. А они искать умеют очень хорошо, вы знаете. Про Троцкого слышали что-нибудь?
– Про кого? – удивился Зельц.
– Ладно, неважно. В общем, вы меня поняли, я надеюсь.
Зельц молчал, глаза его метались между окном, дверью и ночным гостем.
– Ну что вы так зыркаете на дверь, в самом деле? – сказал Шнайдер. – Я же не бью вас, не кричу, не угрожаю оружием. Что вы так переполошились-то? Хотите сигарету?
– Я не курю, – сказал Зельц.
– Да ладно, чего там, – покровительственно усмехнулся Шнайдер. – По такому поводу можно, я разрешаю.
Зельц взял у него сигарету и нерешительно закурил; голова сразу затянулась туманом.
– Ушла паника? – спросил участливо Шнайдер.
– Вроде бы, – сказал Зельц.
– Хорошо, тогда я продолжу, – Шнайдер спрятал сигареты в карман. – На самом деле, это хорошо, что вы можете бояться. Это значит, что у вас хорошее воображение, а это, в свою очередь, признак ума. Большинство героев ведь, между нами, просто люди недалекие, они просто не представляют, что их может ждать на самом деле. А вот понимать, представлять, что может с тобой случиться в худшем случае, и все равно совершить подвиг – вот это, действительно, героизм, – сказал многозначительно Шнайдер и добавил: – Но
