да, моя дочь. Оба они наркоманы. Они…
Слезы мешали ей говорить. Полицейские ждали.
— Ничего не понимаю, — наконец сказала она. — У меня хороший муж. Он работает всю свою жизнь. Он и сейчас, когда мы говорим, тоже работает. А что я плохого сделала? Разве я учила дурному своих детей? Я учила их ходить в церковь, я учила их верить в Бога, я учила их уважать родителей. — Потом добавила с гордостью — Мои дети говорили по-английски лучше всех в barrio[4]. Я хотела сделать их американцами… Американцами. — Она покачала головой. — Город дал нам много. Работу для мужа. Чистый дом. Но город одной рукой дает, а другой берет. Все это, сеньоры, — чистую ванну, телевизор в гостиной — я отдам, чтобы вернуть то время, когда мои дети играли в тени форта.
Она прикусила губу. Почти до крови, как показалось Карелле. Потом выпрямилась на стуле и продолжала.
— Город, — произнесла она медленно, — принял нас. Как равных? Не совсем, но Это я могу понять. Мы новички, мы чужие. Так ведь всегда бывает с новыми людьми, верно? Даже если они хорошие. Они плохие просто потому, что новички. Но это можно простить. Это можно простить, потому что у тебя есть друзья и родственники, а в субботние вечера здесь совсем как на острове — люди смеются и играют на гитарах. По воскресеньям ты идешь в церковь, здороваешься на улице с соседями, и тебе хорошо, очень хорошо, и ты почти все можешь простить. Ты чувствуешь благодарность. Почти за все. Но ты не можешь благодарить город за то, что он сделал с твоими детьми. За наркотики. Ведь я помню, хорошо помню мою доченьку с молодыми грудями, чистыми ногами и счастливыми глазами, пока эти… эти bastardos[5], эти chulos[6] не забрали ее у меня. А теперь вот мой сын. Умер. Умер, умер, умер.
— Миссис Эрнандес, — сказал Карелла, пытаясь дотянуться до ее руки, — мы…
— А то, что мы пуэрториканцы, вам не помешает? — неожиданно спросила она. — Не помешает найти убийцу?
— Если его убили, мы найдем убийцу, — пообещал Карелла.
— Muchas gracias[7],— сказала миссис Эрнандес. — Я… я знаю, что вы думаете. Дети ее наркоманы, дочь — проститутка. Но поверьте мне, мы…
— Вы сказали, ваша дочь…
— Si, si, чтобы наркотики покупать.
Ее лицо неожиданно сморщилось. Только что оно было спокойным, а тут женщина глубоко вздохнула, из груди вырвался всхлип, казалось, она вот-вот разрыдается. У Кареллы сжалось сердце. Миссис Эрнандес взяла себя в руки и снова посмотрела на сыщиков.
— Perdoneme, — прошептала она. — Простите меня.
— Можно нам поговорить с вашей дочерью? — спросил Карелла.
— Рог favor. Пожалуйста. Вдруг она поможет. Вы найдете ее в «Эль Сентро». Знаете, где это?
— Да.
— Она там. Она… может помочь. Если захочет говорить с вами.
— Мы постараемся, — сказал Карелла и встал. Клинг тоже поднялся со стула.
— Большое спасибо, миссис Эрнандес, — сказал Клинг.
— De nada[8],— ответила она и повернулась к окну. — Смотрите. Уже утро. Солнце всходит.
Детективы ушли. Пока спускались по лестнице, ни один не проронил ни слова.
У Кареллы было такое чувство, будто солнце уже никогда не станет сиять для матери Анибала Эрнандеса.
ГЛАВА IV
Границей 87-го участка на севере были река Харб и шоссе, повторявшее ее извилистый путь. Идя на юг, проходя Изолу квартал за кварталом, вы сначала попадаете на Силвермайн Роуд с ее красивыми домами, выходящими на реку, а потом в Сил- вермайн-парк. Продолжая двигаться к югу, вы пересечете Стем, Эйноли-авеню, Калвер-авеню и короткий, Мейсон, который пуэрториканцы назвали La Via de Putas[9].
Зная профессию Марии Эрнандес, можно было предположить, что «Эль Сентро» находится именно на этой Улице шлюх. Он, однако, притулился в боковой улочке, в одном из тридцати пяти кварталов 87-го участка, раскинувшегося с востока на запад. И хотя на территории участка жили итальянцы, евреи и много ирландцев, «Эль Сентро» находился на улице пуэрториканцев.
В городе были заведения, где можно получить все — от порции кокаина до гулящей девки, — и «Эль Сентро» был одним из них.
Владелец «Эль Сентро» жил за рекой, в другом штате. Он редко заходил в свое заведение, препоручив его заботам Терри Донахью, громадного ирландца с массивными кулаками. В характере Донахью было кое-что необычное для местного ирландца: он любил пуэрториканцев. Нет, не только пуэрториканок — их он, конечно, тоже любил, и не он один: многие здешние «американцы», возмущаясь нашествием «иностранцев», втайне восхищались плотными ягодицами «их» женщин. Терри любил и пуэрториканцев, и пуэрториканок. А еще он любил работать в «Эль Сентро». За свою жизнь в каких только забегаловках он не работал, и хуже «Эль Сентро», по его собственным словам, не встречал, но все равно любил его.
На самом деле, Терри Донахью любил все на свете. Принимая во 'внимание характер его заведения, было бы удивительно, если бы он любил и полицейских, — но он любил Стива Кареллу и, когда Стив в тот же день появился у него, тепло поздоровался с ним.
— Эй, вислоухий черт! — заорал он. — Ты, я слышал, женился?
— Это точно, — ответил Карелла, глупо ухмыляясь.
— Девчонка, должно быть, чокнутая, — сказал Терри, качая большой головой. — Надо будет выразить ей соболезнование.
— С мозгами у девчонки все в порядке, — возразил Карелла. — Она получила лучшего мужика во всем городе.
— Заливай! — продолжал орать Терри. — Как ее зовут, парень?
— Тедди.
— Террн? — недоверчиво переспросил Терри. — Неужели
Терри?
— Тедди. Уменьшительное от Теодоры.
— А Теодора, это от чего?
— Думаю, что от Франклина.
Терри склонил голову набок.
— Может, красотка ирландских кровей?
— Ну уж дудки! — сказал Карелла.
— Куда тебе, такому увальню, жениться на ирландской милашке, — усомнился Терри.
— Она шотландка, — признался Карелла.
— Вот это здорово! — заревел Терри. — Я ведь ирландец всего на четыре пятых, а одна пятая часть во мне шотландская, за счет виски.
— М-м-да.
Терри почесал затылок.
— Другие полицейские над этой шуткой обычно смеются. Что будешь пить, Стив?
— Ничего. Я здесь по делу.
— Немного спиртного делу еще никогда не вредило.
— Ты Марию Эрнандес не видел сегодня?
— Слушай, Стив, — сказал Терри, — имея шотландскую красотку дома, зачем тебе…
— Работа, — пояснил Карелла.
— Ладно, — согласился Терри. — Приятно встретить честного человека в городе, где все обманывают.
— Ты ведь тоже не обманываешь.
— Мария еще не приходила, — сказал Терри. — Это из-за брата?
— Да.
— Он тоже зельем баловался?
— Да.
— Что меня печалит, — сообщил Терри, — так это наркотики. Ты когда-нибудь в моем заведении видел сбытчика? .
— Нет, — ответил Карелла. — Зато их
