Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
она надеялась? Начиная работать с новым клиентом, он всегда обещал добиться справедливости и огромной денежной компенсации. Его имя произносили шепотом и с большим почтением в освященных традициями судебных залах. Он был безжалостной акулой, и каждый, кто вставал у него на пути, оказывался поверженным на лопатки, так и не поняв, что, собственно, произошло.
Но, может, все обстояло еще круче.
Может, их первоначальные отношения, обычные для адвоката и клиентки, переросли во что-то интимное? Может, она запала на него, очарованная его дорогими костюмами и способностью заворожить всех в зале суда. И сказала себе, что Уоллес Прайс будет ее и ничьим больше. Она преследовала его, стояла ночью под его окнами, смотрела, как он спит (то обстоятельство, что его квартира находилась на пятнадцатом этаже, не развеяло это видение; он знал, что она взобралась по стене дома к его балкону). И когда он был на работе, она проникла в его квартиру и, приникнув к его подушке, вдыхала его запах и мечтала о том дне, когда станет миссис Уоллес Прайс. А затем, возможно, он невзначай отверг ее, и любовь, которую она испытывала к нему, обернулась черной ненавистью.
Вот как-то так.
Это все объясняло. Ведь прецедент уже был, верно? Патрисия Райан тоже, видимо, была одержима им, судя по ее достойной порицания реакции на увольнение. Вероятно, они были в сговоре, и когда Уоллес сделал то, что сделал, они… что? Объединились, чтобы… Подождите. О'кей. Что-то тут не сходится, но все же.
– …А теперь я хочу дать всем, кто хочет сказать несколько слов о нашем дорогом Уоллесе, такую возможность, – безмятежно улыбнулся священник. И когда никто не вызвался сделать это, его улыбка слегка померкла. – Ну хоть кто-нибудь.
Партнеры опустили головы.
Наоми вздохнула.
Очевидно, они были сломлены горем и не могли найти нужных слов, чтобы обрисовать достойно прожитую жизнь. И Уоллес не винил их в этом. Ну как можно в двух словах дать представление о том, чем он был? Успешный, умный, трудяга, почти трудоголик и много чего еще. Разумеется, они не спешили высказаться.
– Встаньте, – пробормотал он, глядя на людей перед ним. – Встаньте и скажите обо мне что-нибудь хорошее. Сейчас же. Приказываю вам.
Тут встала Наоми, и у него перехватило дыхание.
– Сработало! – пылко прошептал он. – Да. Да.
Священник кивнул и посторонился, давая ей место на возвышении. Наоми довольно долго смотрела на тело Уоллеса, и он увидел, что ее лицо перекосилось, словно она вот-вот заплачет. Наконец-то.
Наконец кто-то готов был выразить хоть какие эмоции. Он гадал, бросится ли она на гроб, требуя ответа на вопрос, почему, почему, почему жизнь так несправедлива, и, Уоллес, я всегда любила тебя, даже когда спала с садовником. Ну ты знаешь, тем самым, который не надевал рубашку во время работы, солнце сияло на его широких плечах, пот стекал по его точеным брюшным мускулам, словно он был чертовой греческой статуей, и ты тоже притворялся, что не смотришь на него, но мы оба знали, что это ложь, потому что нам с тобой нравились одни и те же мужчины.
Она не заплакала.
А просто чихнула.
– Простите, – сказала она, вытирая нос. – Долго сдерживалась.
Уоллес вжался в скамью. Этот казус плохо сказался на нем.
Она встала рядом со священником. И начала:
– Уоллес Прайс был… определенно жив. А теперь уже нет. И, хоть убей, я не могу сказать, что это ужасно. Он не был хорошим человеком.
– О, Господи, – пробормотал священник.
Наоми проигнорировала его бормотание.
– Он был упрямым, легкомысленным и думал только о себе. Я могла выйти замуж за Билла Николсона, но вместо этого взяла билет на «Экспресс Уоллеса Прайса», направлявшийся в сторону пропущенных обедов, забытых дней рождения и годовщин и отвратительной привычки оставлять остриженные ногти на полу ванной. Ну почему он так поступал? Ведь мусорка стояла прямо рядом. Почему ты не мог выбросить эти отвратительные обрезки?
– Ужасно, – сказал Мур.
– Точно так, – согласился Хернандес.
– Разве трудно было сделать это? – вопросил Уортингтон.
– Подождите, – громко обратился к ним Уоллес. – Вы ведете себя неправильно. Вам положено горевать и, утирая слезы, вещать о том, чего во мне вам теперь не хватает. Ну какие же это похороны?
Но Наоми не слушала. Да и была ли она способна услышать его?
– Узнав о его смерти, я несколько дней пыталась вспомнить какой-нибудь эпизод из нашей жизни, который не вызвал бы у меня сожаления, или апатии, или жгучей ярости – будто я стою на поверхности Солнца. У меня ушло на это немало времени, но все же я вспомнила нечто хорошее. Однажды, когда я болела, Уоллес принес мне чашку бульона. Я поблагодарила его. А потом он ушел на работу. И я не видела его целую неделю.
– Да что же это такое? – возмутился Уоллес. – Ты издеваешься надо мной?
Выражение лица Наоми посуровело.
– Знаю, когда кто-нибудь умирает, мы должны вести себя соответственно, но я здесь для того, чтобы сказать вам: все это чушь собачья. Простите, святой отец.
Священник кивнул:
– Все в порядке, дитя мое. Выскажите все, что у вас на душе. Господь не…
– Сказать, что он больше думал о работе, чем о создании семьи, – значит ничего не сказать. Я отметила в его рабочем календаре дни своей овуляции. И знаете, что он сделал? Прислал мне открытку: ПОЗДРАВЛЯЮ С ПОЛУЧЕНИЕМ ДИПЛОМА.
– Все не можешь забыть, да? – громко спросил Уоллес. – Как там твоя терапия, Наоми? Похоже, тебе стоит потребовать деньги назад.
– Вот черт! – буркнула сидящая на скамье женщина.
Уоллес взглянул на нее.
– Хотите что-нибудь добавить? Знаю, я хорошая добыча, но вы не имели права убивать меня только потому, что я не любил вас.
Остается только вообразить, какой звук он издал, когда женщина посмотрела прямо на него и к тому же довольно громко сказала:
– Не-а. Ты не мой тип, а убивать нехорошо, разве не знаешь?
Уоллес чуть не свалился со скамьи, а Наоми тем временем продолжала оговаривать его в доме Господнем, словно странная женщина не раскрывала рта. Он схватился за спинку, так что его ногти вонзились в дерево, и посмотрел на женщину выпученными от изумления глазами.
Она улыбнулась и изогнула брови.
Уоллес попытался вновь обрести способность говорить.
– Ты… вы видите меня?
Она кивнула, повернувшись на скамье и положив локоть на спинку.
– Вижу.
Он задрожал, так крепко вцепившись в скамью, что испугался, что ногти у него потрескаются.
– Как. Что. Я не… Что?
– Знаю, ты в смятении, Уоллес, и, возможно…
– Я не говорил вам, как меня зовут! – почти выкрикнул
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
