Ну, когда главные герои не принимали яд из-за того, что их любовь никто не понимает…
— Она говорила, — коротко ответил Ранкир.
— Серьезно?
Это был достаточно дерзкий поступок для молодой девушки из богатой и знатной семьи, хоть и уходящей своими корнями в Марию. Ее отец — человек старой закалки, истинный мариец, уважающий только старые семьи востока и их традиции, а илийцев и всех, кто беднее его самого, он терпеть не мог. Однако это не мешало ему пресмыкаться перед всеми мало-мальски знатными и благородными персонами Илии.
Ранкиру совсем не повезло в этом плане — он был илийцем и намного беднее отца своей любимой Тиры На-Мирад. Она заканчивала женские классы в той же гимназии, где отучились друзья, и видеться молодым влюбленным удавалось только в коротких перерывах, прячась от всеобщего внимания.
— Серьезно, — все так же задумчиво ответил Ранкир. — И если опустить всю ругань, то он отказал и сказал, что лично займется поисками достойного и богатого жениха из какого-нибудь известного рода.
— И что теперь, украдешь ее? Будешь жить в лесу, в пещере, скрываясь от преследований озлобленных родственников своей возлюбленной? — поинтересовался будущий бард.
— Это ты тоже в балладах вычитал, умник? — уточнил Ачек.
— Нет, почему сразу в балладах? Я, между прочим, и много другого читал и слышал. Книги всякие и еще… другие книги, — начал оправдываться Тиуран, но затем просто отмахнулся. — Тоже мне, агент Тайной канцелярии выискался. Ну, допустим, в балладах вычитал, но это же целая школа жизни!
— А потом бы они приняли яд? — с еще большим подозрением спросил Ачек.
— Нет, зачем яд? То есть, да, но не обязательно. Не каждый же раз пить яд, когда… Да отстань ты, — Тиуран демонстративно отвернулся и продолжил что-то бормотать себе под нос.
Аменир положил руку на плечо Ранкира.
— Все-таки скажи, что будешь делать? Ты ведь ее не оставишь, — сказал он другу.
— Не оставлю. Я стану фармагиком. Одним из лучших, — уверенно ответил Ранкир. — Ведь они сейчас очень влиятельны и богаты. У них лечатся самые знатные персоны страны, которые отказываются от традиционной медицины в пользу фармагии. Если хорошо учиться и много работать, то уже через пару-тройку лет я смогу приобрести необходимые связи и деньги, получу какой-нибудь титул и женюсь на Тире.
Прозвучало даже слишком просто. Мит и сам поморщился, поняв, как наивно выглядит его план, если его произнести вслух.
— А я-то думал, с чего ты решил в фармагики податься, — сказал Ачек и ткнул приятеля в бок локтем. — Что ж, попробуй. Будешь лечить людей, благое дело. Хоть и ради достижения личных целей.
— С точки зрения банальной человеческой морали… — затянул Аменир.
— План, конечно, неплохой, — вклинился в беседу Тиуран, перебив друга. — Но два-три года? Это же так долго. Если умные такие, то неужели не можете найти в своей Академии чего-нибудь побыстрее для карьеры? И вообще там же алхимик вроде во главе, почему не на алхимический факультет поступаешь, а на фармагию?
— Во-первых, я, например, туда иду не ради карьеры, славы и богатства, — заявил Кар, отвесив рыжему оплеуху за то, что перебил его. — Во-вторых, из всех трех факультетов Академии только фармагия представляет из себя что-то достойное. Хотя я ни в коем случае не умаляю заслуг алхимии, ставшей родоначальницей всех тайных знаний.
— Так почему все-таки не на нее, если она такая важная? — потирая затылок, спросил будущий бард.
— Просто это сложная, скучная и сухая наука, которая имеет не так много практических применений в жизни.
Алхимия в Академии считается основой основ для всего тайного знания, она же стала фундаментом для становления остальных дисциплин. Но о быстром карьерном росте можно и не мечтать. Пройдут десятилетия, прежде чем алхимик приобретет некий вес в обществе, если, конечно, выдержит невероятную нагрузку в учебе и сможет как-то заинтересовать общество своими работами, хотя к нему всегда будут относиться как к человеку из другого мира. Наука оставляет на людях очень заметный отпечаток, который отпугивает окружающих.
— Короче, Ранкиру там ничего не светит, — уныло заметил Тиуран, постукивая носком сапога по стене в коридоре гимназии. — И он решил стать великим лекарем, который будет купаться в деньгах и внимании женщин. Его заметит папаша Тиры и сам упадет перед ним на колени, умоляя жениться на дочери. Гениально.
— Как-то так, — Аменир пожал плечами. — Фармагия сейчас активно развивается. И это прекрасно, ведь лечение людей — занятие достойное уважения и поощрения.
Задумавшись над своими же словами, Кар уверенно кивнул, соглашаясь с собой, и улыбнулся. Он знал, что знаменитые фармагики всего лишь своего рода торговцы, продающие здоровье. Но мечтой Аменира было создание лучшего мира, где люди не болеют, не испытывают страданий, могут превозмочь врожденные недуги и преодолеть немощность тел. Тогда они станут добрее и отзывчивее, долгая полноценная жизнь — залог мудрости народа и приобретения богатейшего опыта. Вот истинное призвание фармагии.
— А реаманты чего? — спросил Ачек По-Тоно. — Я слышал, они пользуются популярностью среди некоторых богатеев.
— Да! — воодушевился Тиуран. — Я недавно ходил на площадь, там реамант свои фокусы показывал. Цвета у одежды менял, заставлял воду светиться, превращал ее в какое-то вонючее пойло, растягивал веревки, удлиняя их в несколько раз, еще какую-то чушь творил… Здорово было. Правда, что именно поменялось, я понимал только после того, как он сам об этом рассказывал.
Мечтательная улыбка на лице Аменира уступила место кривой усмешке.
— Дешевые трюки, — пренебрежительно отмахнулся он. — Реамантия — это даже не наука как таковая, а какое-то нелепое ответвление от алхимии. Не понимаю, как Академия до сих пор терпит этих шутов.
— Возможно, из-за тех же богачей, — заметил Ачек. — Он наслаждаются зрелищем и фокусами, получают необычные вещицы из всякого хлама и отдают реамантам немалые деньги. Думаю, большая часть этих денег оседает в Академии, а эти жулики продолжают пользоваться ее авторитетом.
— Они не совсем жулики, — возразил Аменир. — Хоть реамантия и никчемна, у нее есть научная теория. Правда, на практике она выливается только в жалкие трюки. Они слабы и не могут управляться со своей наукой одними лишь движениями рук, как это делают фармагики. У реамантов в ладонь вживлен небольшой куб, который в нужный момент раскрывается, и они силой мысли поворачивают специальные секции с символами на нем…
Об этом и так все знали, но он никогда не упускал возможности лишний раз блеснуть знаниями перед кем бы то ни было.
— Я такую игрушку видел, — перебил его Тиуран и тут же увернулся от очередной оплеухи. — Кубик-головоломка Эрнору Бика. Там тоже секции поворачиваются и всякие рисунки на сторонах проявляются, если
