Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
летними вечерами по московским улочкам, портвейн с мандаринкой из пластиковых стаканчиков возле памятника Нансену, невнятная постель на квартире у подруги, сигарета, выкуренная на балконе, и странно переплетённые ветви рябины и клёна – рукой можно дотянуться… И всё должно было перейти к плавному завершению. Что, казалось, ещё можно получить кроме восторженного хлопанья ресниц и лёгкого щебетания глупенькой двадцатитрёхлетней девушки?
Жена? С женой всё хорошо. Столько лет вместе. Какая это измена? Это просто крохотный отрезок своей личной жизни. Любовь? А что такое любовь?
Нельзя рассматривать любовь вне времени. Всегда присутствуют два понятия: тогда и сейчас. Можно ведь и тридцатилетнее сожительство называть любовью. Только насколько соотносится любовь – та, что в начале, с тем, что…
Оказалось, не всё так просто. Не москвичка. В семнадцать – из дома. Институт, общежитие. Парень-альпинист – съёмная квартира, попытка жить семьёй. Ещё один парень, ещё одна квартира – замуж, поездки по заграницам, три года вместе, на грани развода – надоел, всё надоело.
Она уже пожила! В маленький отрезок жизни вместилось многое – неустроенность, одиночество, надежды, радость, разочарования, утраты.
И возникло понимание, интерес… потянуло друг к другу. Зацепило.
Но ни о какой любви разговор не шёл – даже и не думал примерять к себе это слово. Встречались. Им было хорошо вместе. Год.
И даже когда неожиданно вызвала его…
Сидел в машине, валил снег, дворники сметали мокрую кашу со стекла, ждал. Открыла дверь, втиснулась рядом на переднее сиденье, улыбнулась – на лице капельки от растаявшего снега – выпалила: «Я ушла от мужа, не могу больше врать».
Тогда он не почувствовал ничего, кроме раздражения – навалились новые проблемы. Нет, не у него – у неё. Он, конечно, замешан, но так… с боку припёку. Где жить будет? На что?
Они не были ещё одним целым – каждый сам за себя.
Жила у подруг. Продолжали встречаться. Вместе – в Египет.
А потом конец лета… она уехала в Новосибирск, к сестре, на месяц. Писала письма, слала эсэмэски.
И вроде ничего не изменилось… а его вдруг перевернуло всего, в одночасье. Понял, что не может без неё. Вот не может совсем. Думать ни о чём не может, делать ничего не может и не хочет ничего – она должна быть рядом!
Накатила любовь, смяла.
Была слабая надежда – вот вернётся, тогда отпустит, – всё будет как прежде.
Вернулась. Не отпустило.
Теперь думал о ней всё время, каждый час. Удивлялся сам себе, перекатывая на языке слово «любовь».
Жизнь поменялась – другой стала. Всё вокруг менялось неотвратимо.
Нежность захлёстывала.
Ровные отношения с женой вдруг накалились до предела.
Рвался в командировки, она ездила с ним. Старались жить как муж и жена. Он работал, она бродила по городу. Придумывала праздники – их ежевечерние праздники. Принимала всё как должное, спокойно, словно так и должно быть. А вот он нервничал. Не находил себе места.
Впервые с начала их знакомства серьёзно задумался о том, чтобы построить семью. Пугался. Бесконечно перебирал «за» и «против».
Она ни разу не спросила его: «Как дальше?»
Выдумал для себя спасительную формулу: изменить можно, предать нельзя. Озвучил. Она кивала и смотрела на него грустными глазами. Сам понимал, что что-то здесь не то…
А вот с разницей в возрасте… здесь куда как серьёзнее.
Раньше не обращал на это внимания – ей хорошо с ним, о чём тогда думать? Сейчас, когда каменной стеной впереди возникло: «как дальше?», нужно было либо тупо пробиваться сквозь эту стену, либо отступить.
А как пробиваться? Ей рожать надо. Надо, чтобы кто-то был рядом. Семья нужна.
Ему под пятьдесят. Родить? Ребёнку – десять, а рядом шестидесятилетний старик – папа? А если какая-нибудь болезнь? Она в тридцать лет окажется с малым ребёнком и с больным стариком на руках? Переигрывать-то будет поздно.
И уйдёт она от него через десять лет – это уж всяко. Это сейчас разница в возрасте как-то сглаживается.
А где жить? Покупать квартиру? Вытяну я её? Успею? Уехать в другой город и начинать всё заново?
Вадька? Поймёт?
А постель? Сейчас – всё более-менее, а через пять лет? Ведь не встанет – и будешь при молодой жене от бессильной злобы на стенку кидаться.
Говорили об этом, но как-то вскользь. Она соглашалась. Только сказала как-то, что пять лет или десять – это большой срок.
Для неё, конечно, большой… у неё вся жизнь впереди – конца и края не видит. А вот у него – виден этот конец, виден.
Вот и тянулось всё. Нет, он, конечно, благородно твердил порой, что как только она решит, как только появится кто-то рядом, он – сразу в сторону, мешать не будет. Даже рад будет, если появится кто-то, потому что любит её, всё понимает и желает только добра.
Блин! Ахинея и слюнтяйство! А что делать-то?
Может, из-за этого слюнтяйства всё и произошло?
Нет, если рассуждать здраво, то во всём он был прав.
Тогда…
Обоссался во сне.
Звонок. Проблемы с мочеполовой системой были и раньше – не мальчик, чай. Но чтобы так резко и на ровном месте…
Знакомые врачи, бесконечные анализы и обследования. Приговор.
Оторопь, неверие, всё затапливающий страх.
И словно накрыло прозрачным колпаком – один, все остальные снаружи. Они – живут, а я уже нет.
Никому ничего не говорил, не объяснял.
С ней порвал разом. Без причины – всё!
Плакала.
С женой, негодующей от непонимания, развёлся буднично, мимоходом.
Вадькин детский максимализм всю душу выел. Достал! Разругались.
Однушку, что осталась от матери, сдал и прочь из Москвы, в осеннюю глухомань, чтобы не видеть никого, не слышать. Забиться в угол, злиться на всех, завидовать всем, себя жалеть.
Хотелось водки. Приподнялся, посмотрел на рюкзак, где лежала приготовленная в дорогу бутылка.
Нет. Завтра вставать рано, суета вокзальная… Надо быть трезвым. А выпить хотелось. Привык.
Поход этот… Вцепился в него. Напридумывал себе, зимой, в городке, что не вернётся.
Вот он, шанс уйти красиво. Затеряться в тайге или утонуть, проходя пороги. Рисовал, раскрашивал картинки одинокими зимними вечерами.
Сейчас почему-то всё отступило, смешалось в радостную кутерьму отъезда. Ехать, лететь, видеть новое, чувствовать, жить!
Вспомнил… Занесло как-то по работе в Ашхабад, в Туркмению. Встречали – традиционный плов и отдых на берегу какого-то арыка. А после он попросил отвезти его в пустыню. Хозяева недоумённо переглянулись, но поехали. Под вечер уже…
Вышел и пошёл. Один.
Плоско всё. Остро пахло разогретой пылью. Под ногами песок, спрессованный, с
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
