возмущенных. Вскоре примчался запыхавшийся полицейский комиссар с чиновниками.
– Добрые патриоты, расступитесь!
Комиссар взглянул на труп, затем осмотрел место происшествия. Полез под ванну, выудил оттуда кухонный нож с костяной рукояткой и окровавленным лезвием. Повернулся к девушке:
– Как вас зовут?
Та ответила еле слышно:
– Мари Анна Шарлотта де Корде.
– Это ваш нож?
Она кивнула.
– Кто вас послал?
У Александра все сжалось внутри – сейчас Мари Шарлотта скажет: «Габриэль Бланшар». Но девушка ответила тихо и решительно:
– Любовь к свободе и ненависть к тиранам. – С недоумением добавила: – Эти несчастные люди требуют моей смерти. Они должны воздвигнуть мне алтарь, я спасла их от чудовища!
Голос мадемуазель Корде заглушили крики и проклятия, кто-то норовил ударить ее, и, если бы не гвардейцы, «несчастные люди» разорвали бы свою спасительницу на месте.
– Добрые патриоты, ее нельзя убивать, пока мы не раскроем весь заговор! – кричал комиссар.
Раскрывать заговор он начал с опроса присутствующих, и Александр почел за лучшее выбраться на улицу. Он-то знал, кто послал Шарлотту, и невольно надеялся, что убийца не выдаст соучастницу. Во дворе допрашивали привезшего девушку кучера, но вряд ли тот заметил, что до фиакра Мари Шарлотту проводила сообщница.
ВОЗВРАЩАТЬСЯ НА ПРАВЫЙ берег пришлось пешком. Жаркий, душный город бурлил, навстречу текли толпы с чадящими факелами в руках. Группа патриотов пела свой гимн «Са ира!»:
Аристократа веревка найдет.
Дело пойдет, дело пойдет!
Аристократов повесит народ,
А не повесит, то разорвет,
Не разорвет, так уж сожжет.
Дело пойдет, дело пойдет!
Остальные с яростью подхватили:
– На фонарь! Аристократов на фонарь!
Александр заметил, что при этом многие недобро поглядывали на него. Он и сам знал, что мало похож на санкюлота. Худощавый, высокий, кость тонкая, нос с подозрительно аристократичной горбинкой, длинные, светлые волосы схвачены на затылке лентой, а одет хоть и просто, но слишком изящно для рабочего из парижских предместий. К тому же двигался навстречу обозленным ватагам уверенным, размашистым, легким шагом и глядел на поющих недостаточно восторженно-патриотично. От греха подальше Воронин свернул в темные проулки. Шпагу он в Париже не носил, а без нее был лишен возможности защищать свою честь. Имелось, правда, свидетельство о благонадежности, но сегодня ночью добрые патриоты были расположены любого заподозренного в благородном происхождении вздернуть на фонарь, не отвлекаясь на проверку документов.
Воронин проплутал по незнакомому городу до глубокой ночи, обходя горевшие на перекрестках костры с пляшущими карманьолу санкюлотами. От всего этого захватывало дух. Париж не обманул, сразу встретил необыкновенными событиями. Ему случалось читать газету Марата, все парижане знали Друга народа. И сама газета, и ее издатель и сочинитель, в каждом выпуске требующий как можно больше казней, вызывали у Александра отвращение. Но и убийство беззащитного больного в ванной мало чем отличалось от призывов самого неврастеника. И все же девушка была такой хрупкой, такой юной и мужественной! Настоящая Жанна дʼАрк! И убила не из-за угла, а смело, собственной рукой. Не побоялась ни расправы, ни наказания. Хорошо все-таки, что он смог заступиться за нее, заставил санкюлота проявить к ней уважение.
Другое дело – мадемуазель Бланшар. Он ведь видел, как она упорствовала, убеждала, не отставала от Шарлотты, пока не добилась своего. Подбила полубезумную девушку на преступление, а сама осталась в стороне. Услала подругу на верную смерть и спокойно ушла домой. И никто, кроме него и Шарлотты, не знает об этом.
Похоже, мужественная и стойкая мадемуазель Корде не собиралась выдавать никого из сообщников. У Александра руки тоже были связаны. Не вызывать же мадемуазель Бланшар на дуэль! И сдать девицу властям русский дворянин не способен. Но следить за таинственной соседкой ему никто запретить не мог.
III
РОГАТАЯ ГАРГУЛЬЯМИ ТЕНЬ церкви Сен-Жерве уже наползла на улицу дю Барр, когда Габриэль добрела до дома. Входная дверь оказалась запертой, и на стук никто не отвечал: консьержку рачительная домовладелица не держала, спальня тетки выходила в соседский двор, а Пьеру и Жанетте лень да и боязно выходить и проверять, кто в дом бьется. Наконец дверь распахнулась, из нее вышел мужчина в черном плаще. Он галантно придержал створку и жестом пригласил девушку войти. Секунду она колебалась: в этот знойный вечер незнакомец кутался в плащ и выглядел зловеще. Но он же выходил! К тому же воспитание не позволяло ответить на вежливость грубым недоверием. Габриэль ступила в полумрак парадного, гвардеец тут же шагнул вслед за ней и захлопнул дверь! В наступившей кромешной тьме девушка взвизгнула, метнулась к лестнице, споткнулась о ступеньку и упала, больно ударив голень и левый локоть. Услышала над собой сдавленное сопение, тихое бормотание, почувствовала чужие руки, шарящие по ее телу. Потеряв голову от ужаса, она завизжала:
– Спасите, спасите!
На верхней площадке распахнулась дверь, свет из проема очертил широкоплечий, плотный мужской силуэт. В руках сосед держал взведенный пистолет, который тут же навел на посягателя.
– Что происходит? Кто такой? – голос у него был твердый и зычный. – Пшел вон, каналья!
Человек в плаще отпрянул от Габриэль. Она тут же вскочила, подобрала юбки, стремглав взлетела по ступенькам и шмыгнула за спину соседа. Внизу гулко грохнула парадная дверь: насильник удрал.
Сосед участливо поинтересовался:
– Вы невредимы, мадемуазель?
Еще задыхаясь, Габриэль выдохнула:
– Вы видели этого гвардейца, месье? Кто он такой?
– Понятия не имею, мадемуазель.
Габриэль потерла локоть:
– Месье, простите, не знаю вашего имени. Я вам очень благодарна.
– Ворне, Базиль Ворне. К вашим услугам, мадемуазель. Впрочем, нынче вроде полагается именоваться ситуайенами, – в голосе пожилого господина звучала насмешка над революционными требованиями.
Габриэль поняла, что имеет дело с человеком своего круга. У него была короткая седая бородка, а над смеющимися глазами – густые смоляные брови с изломом. Она чуть присела в привычном поклоне:
– Габриэль Бланшар, счастлива знакомством, месье Ворне.
Сосед усмехнулся:
– Оставьте, милая, церемонии. Они сейчас только неприятности на вас накличут. Экономная наша Бригитта даже фонаря у входа не оставляет. Вы с собой хоть огарок носите.
– Это все моя вина, я без ключа оказалась. Сейчас зайду к хозяйке, выпрошу еще один. До чего дошло – национальные гвардейцы уже на лестницах нападают!
– Подождите минуту, – он скрылся в глубине апартамента.
Габриэль заглянула внутрь: в коридоре блестела красным деревом консоль, стены переливались серебристым шелком. В гостиной красовались похожие на древнеримские жакобовские кресла, ставшие модными из-за современных картин, живописующих Античность. На девушку пахнуло кожей, лавандой, табаком и одеколоном.
Месье Ворне вернулся уже без оружия, протянул зажженную свечу:
