Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
никакая это не ось земная и не столб железный, а капище бабы Яги. Стоит там её деревянный болван, а на болване том сидит кот. Про кота тоже всякое болтают. Мол и не кот это вовсе, а рысь, тигр или даже манул. Ну зря такое болтают, рысь — это мать Арысь-поле. Тигр он и есть тигр, в Уссури живёт. А вот кот Баюн — это кот, как есть кот! Но может и манул — не рассмотрела, далеко сидел, высоко глядел, песни гладкие пел, мои уши не задел. А и неудивительно: кто уши писательские заденет, тот вмиг одеревенеет!
Но то не сказка была — присказка. Сказку слушай далее.
Повадился кот Баюн из соседних сёл людей тягать да сжирать их до последней косточки! Приманит грибника или ягодника песнями сладкими, да и в пасть! Но народ у нас терпеливый, всё стерпит. И ещё б тыщу лет кота Баюна терпел, да из-за деток малых за обиду, за злобу его пробрало! Ведь кот и дитя с котомкой мимо себя не пропустит… А уж сие мужику нашему совсем возмутительным показалось. Собрали, значит, крестьяне сход и порешали: надо кота порешить! Только кто его решать то будет? Забает любого, как пить забает.
Но вперёд вышел дед Егор с топором:
— Я пойду. Жить мне осталось недолго. Чем бы лихо ни пытало, а Егорку лихо знало!
— Да, да, — закивали мужики головами. — Лихо одноглазое Егорку знает, бегало оно от него по болотам, было такое, было!.
— А по малолетству… помните как я самого Банника приручал!
— Помним, помним, — закивала молодёжь головами. — Всё верно, тебе на кота и идти!
Собрали крестьяне деда Егора в путь далёкий, да и вытолкали со двора. Шёл Егор ни день, ни два, а шёл он целых два года. Кот то был не дурак, знал о тех походах великих — уводил он дедка песнями своими заунывными всё дальше и дальше от себя — в другую сторону, пока Егор не догадался в уши мха напихать да шишками еловыми их заткнуть. Вот с той поры дед веселее пошел. И дошел таки до капища смердящего. Встал, смотрит, а вокруг костей тьма-тьмущая! Посреди огромный дубовый столб, на столбе вытесан лик бабы Яги, а сверху большой чёрный котище уселся, оскалился, песни заупокойные орёт в надежде, что Егорка уснёт. Но наш мужик не дурак, шишки еловые поглубже в уши затолкал, топор вытащил и попёр напролом! Но куда там, кота не достать — высоко уселся! Стал дедок-ходок болван деревянный рубить, топориком подтачивать. Запереживал котейко, заорал дурным голосом.
Услыхала баба Яга злобный рев своего брата меньшого кота Баюна, выскочила из избушки на курьих ножках, схватила метлу, прыг в ступу и полетела. Прилетела она на свое капище, видит, непорядок: дед пришлый её памятник на топку рубит. Осерчала ведьма и попёрла в наступление! Оглянулся дед Егор и нечаянно так, с размаху рассек топором ступку бабкину, да сильно рассек, на щепки малые. Плюхнулась Яга наземь, а Егорушка уже занёс над ее головой оружие вострое!
— Пощади меня, добрый молодец! Всё что хочешь для тебя сделаю!
Не услышал ведьминых слов Егор, но смекнула душа крестьянская, что перед ней нежить лесная на земле валяется, пощады просит. Говорит старичок строго:
— Усмири своего кота, старуха! А не то кол осиновый в тебя воткну, вмиг исчезнешь, в Навь жить отправишься.
Испугалась бабушка, в Навь ей никак нельзя, её саму черно-боги поставили ворота навьи охранять. Взмолилась Ягуся:
— Усмирю, усмирю я Баюна, иди, иди себе с богом!
Опять догадался Егор, что бабка что-то обещает, но ему свою линию гнуть надо.
— Мне без кота верстаться никак нельзя, не поверят мне селяне. Я за котом пришёл, с котом и уйду! — ответил ей дед Егор и воткнул топор в болвана.
— Ладно, ладно, — замахала руками бабушка Яга. — Иди, иди, котишко Баюнишко, в мешок добра молодца!
А шёпотом добавила:
— Потом взад вернёшься.
Кот Баюн зашипел, но прыгнул в мешок. Завязал дедок-ходок свою суму, плюнул на злую ведьму и пошёл в родное село, держа в руке топор на всякий случай. Шел дед домой и думал: «Как же я Баюна людям покажу? Начнет котейко мурлыкать и замурлычет весь народ, а потом его сожрет. Не, так не пойдёт, непорядок!»
И надумал дед коту башку отрубить… ну или в болоте его утопить. Решил всё-таки утопить, повернул к болоту. Забеспокоилось котейко в мешке, когти вытащило, царапает стариковскую спину. Нестерпимо стало Егору, поволок он мешок по земле. А кот уже дырку в сумке прогрызает.
— Ну что ж! — сказал дед Егор. — Так тому и бывать! — достал из-за пояса клещи железные, вытащил кота из мешка, уселся сверху на животину и повыдергивал все его зубы и когти. Запихал беззубого обратно в суму и солдатским шагом зашагал домой, песни бравые горланил, веселился как мог. Однако, мох да шишки из ушей побоялся вытаскивать:
— Забает ведь кот, усну и буду спать до самой смерти. А растолкать то и некому!
Приволок дед кота в деревню, привязал к его шейке веревку на всякий случай, и вывалил Баюна из мешка на потеху старым и малым. Собралась вся деревня поглазеть на злодея. Увидал кот народ, возрадовался, затянул свою песнь поминальную. Попадали селяне наземь, храпят. Не понравилось это Егорушке, хвать он кота за язык и давай его тащить, наружу вытаскивать. И вытащил он тот волшебный язык аж на целую косую сажень. Достал ножик булатный и отрезал его чуть ли не под самый корень. Вытаращил котейко глаза со страху, забился под ракитовый кусток рану залечивать, кровь слюной горючей останавливать.
А старичок наш отважный давай будить население, расшевеливать. Растолкал он народ и кота им показывает. А Баюн уже не тот, лишился котофей своей силы волшебной, смешным и маленьким показался он крестьянам. Пожалели его люди, погладили. Народ у нас сердобольный: тиранам и царям грехи тяжкие прощает, а потом у них же милости просит. Вот и с Баюном такая ж история приключилась. Потянулся к коту народ, сто целковых ему в рот положат и ходят кругами: ждут, когда выдаст рублями! А ведь и выдавал: кому рубль, кому два, а кому и целых десять. Правда, потом эти рубли в какашки кошачьи превращались. Но это было неважно, радовался народ, на чудеса дивился, молву множил. Мол, есть на белом свете кот, сто целковых ему в рот положи и ходи кругами: обязательно выдаст рублями!
Вы о таких чудесах не слыхали? А
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
