все автомобили, которые ездят по нашему городу, но подобного никогда не встречал. Знакомый голос прозвучал у меня в голове:
– Колин, садись скорее в машину.
– Тебе все объяснит Виктор Борман, – спокойно сказал Джон. – Не отрывай взгляд от лампочек.
Я покорно смотрел на огни.
– Садись в машину.
Я послушно открыл дверцу, сел на заднее сиденье.
– А теперь спи.
Я закрыл глаза и тут же погрузился в сон. Огоньки продолжали гореть у меня в сознании, сиять во сне.
Обитель монстров
Очнувшись, я увидел, что нахожусь в престранном месте, похожем на дорогой ресторан. Посетители неотрывно смотрели на меня, и взявшись за руки, медленно двигались по кругу. Играла классическая живая музыка, огромная комната была обставлена старинной антикварной мебелью, в воздухе витал горький запах табачного дыма. Я сидел на удобном стуле, положив ладони на колени, словно послушный ребенок, ожидающий начала занятий.
Напротив меня сидело странное существо с длинным акульим носом. Заметив, что я пришел в себя, монстр похлопал в ладоши. У него были хищные, острые зубы. Он держал ими сигарету, перекидывая ее с одного уголка рта в другой, и задумчиво разглядывал меня своими раскосыми глазами.
– Добро пожаловать, мой дорогой, – произнес монстр. – Мы тебя очень долго ждали.
– Что? – робко спросил я. – Где я?
– Ты находишься у нас в гостях, – ответил монстр. – В заведении «Апероль», хотя некоторые люди по ошибке называют его «Удильщиком».
У монстра был низкий, уверенный голос. Несомненно, он был владельцем этого старинного ресторана.
– Кто вы такой? Вы Виктор Борман?
Монстр медленно кивнул.
– И что вам от меня нужно?
– Мне очень важно понять, что ты из себя представляешь, мой дорогой Колин. Заранее прошу прощения за дешевые спецэффекты Джона Форда, который по неопытности остановил время до самого утра. Теперь оно свободно для людей, поэтому наша встреча не затянется надолго.
Я не нашел, что ответить, поэтому Виктор спустя несколько коротких секунд продолжил:
– В этом заведении редко появляются живые люди. Ты очень ценный гость, и я лично гарантирую, что тебя никто здесь не тронет. Но нам также очень важно знать, не представляешь ли ты опасности для нашего заведения. Поэтому я задам несколько простых вопросов, и если мы решим, что ты не опасен для нас, то сразу же тебя отпустим.
– Да, конечно, я вам отвечу на все вопросы, – быстро проговорил я. – Только от меня будет мало пользы, ведь я совсем ничего не знаю.
Виктор слегка улыбнулся, обнажив острые зубы.
– Тебе нужно всего лишь честно отвечать, – сказал он. – Знания здесь бессильны.
– Х-хорошо, – проговорил я.
Виктор Борман затушил сигарету о край стола, расслабленно откинулся на стуле.
– Итак, самое важное, что я хотел бы прояснить, пока беседа не набрала обороты. Доверяешь ли ты этому миру, Колин?
– Доверяю ли я миру? – робко переспросил я. – Что вы имеете в виду?
– А имею в виду абсолютно все. Расскажи, что ты думаешь про этот мир.
– Даже не знаю, что вам ответить. Папа говорит, что мир похож на океан. Большая рыба всегда ест маленькую. Что нет справедливости в этом океане, и всем на эту справедливость плевать.
Виктор Борман задумчиво щелкнул острыми зубами, посмотрел мне в глаза.
– И ты согласен со своим папой?
– Ну… папа старше меня. И я ему полностью доверяю.
– Но разве взрослые не могут ошибаться? – усмехнулся Виктор. – Зрелость страшится подвижности, а идеалы требуют стойкости. Как ты считаешь, может ли взрослый человек иметь полное представление об изменяющемся мире, опираясь на свои неизменные установки?
– Наверное, – задумчиво ответил я, плохо понимая, о чем речь. – Я никогда не задумывался об установках и изменениях… У меня всегда были сложные отношения с абстрактными понятиями. Но мир мне нравится.
Улыбка пропала с лица Виктора Бормана, голос его изменился, стал резким:
– Мы ведь договорились отвечать друг другу честно, Колин.
Я хотел было возразить, но язык прилип к небу. Виктор Борман достал очередную сигарету и, не отрывая от меня взгляда, закурил.
– Я осведомлен о твоих увлечениях, мой дорогой Колин. Ты очень любишь обманывать и приукрашивать. Свою маму ты называешь автоматом, а отца… двигателем внутреннего сгорания. – Виктор не удержался и, выпустив изо рта огромное облако дыма, тут же рассмеялся в него. – Однако это далеко не самое интересное, что касается твоих творческих навыков. Как ты уже заметил, все посетители этого заведения не отрывают от тебя взгляда. Они не могут приступить к еде, не узнав, с кем проведут эту долгую ночь. И потому как ты отказываешься рассказывать им правду, я осмелюсь взять на себя эту задачу.
Голос Виктор Бормана вновь изменился, приобрел странную текучесть, мягкость. Лицо его расплылось в улыбке. Он оглянулся по сторонам, как бы охватывая взглядом собравшихся посетителей, двигавшихся вокруг нас, и громко сказал, чтобы услышали все:
– Наш дорогой Колин Вуд пишет книги. Прошу заметить, что это единственный живой писатель, который остался в Невероне! У нас сегодня великий день. Нас наконец-то зафиксирует человеческая история. И не какая-то семья Лорейн, а сам Колин Вуд. Если он, конечно, станет знаменитым. И мы его не съедим.
Окружающие так громко засмеялись, что ножки старого антикварного стула затрещали подо мной.
– Колин Вуд при этом бывает не совсем честен со своими читателями и очень любит устраивать с ними игры на внимательность. Например, сегодня днем он написал, я цитирую: «у меня очень хорошо развиты зеркальные нейроны, которые отвечают за эмпатию». Но спустя несколько часов он нагло врет прямо в лицо своему отцу. И даже не моргает. А вот моя любимая часть, опять же сегодня днем: «в этом учебном году мои одноклассники подожгли волосы рыжему парню». Но Колин Вуд забыл упомянуть, что он единственный обладатель рыжих волос в школе. Он ничего не рассказал об этом происшествии родителям, потому как те давно находятся за бортом его подростковой жизни. Бедного мальчика настолько затравили, что он боится даже писать о своих травмах. Он пытается казаться более человечным, более социализированным, привычным для своих читателей, чтобы им понравиться.
– Это неправда! – осмелев, крикнул я и, оглянувшись по сторонам, добавил: – Вы ведь монстры, верно?
– Верно, – кивнул Виктор.
– Так что вам все-таки нужно от меня? И откуда вы знаете, что я пишу книги?
Виктор рассмеялся.
– Он удивлен тем, что мы что-то знаем. Но его совершенно не волнует то, что некоторые из нас способны останавливать время. Теперь вы понимаете, почему я обеспокоен нашим Колином? Он очень похож на человека.
– О чем вы говорите? Я не понимаю.
