за этот мешок, и что-то с грохотом и звоном посыпалось на пол. Даже по звуку в темноте она догадалась, что это те самые рюмки с неизвестным гербом, вероятно, заготовленные для следующей партии водки. Футляров ни в мешке, ни на полке не было. Анна шарила руками по полу, пытаясь собрать все рюмки — целые и битые — обратно в мешок, она хотела затолкать его снова на полку, чтобы не вызвать подозрения и продолжать дальнейшие поиски футляров, но в темноте сделать это было невозможно. Наткнувшись на битую рюмку, Анна порезала себе ладонь, и почувствовала, как кровь стекает по пальцам. Одна мысль крутилась в голове — только бы Охотник не вернулся в эту комнату и не включил свет! Кое-как замотав руку полотенцем, висевшим на спинке стула, Анна стояла и лихорадочно соображала — где ей искать, где могут быть футляры. И тут совершенно неожиданно включился свет, и в комнату тихо вошёл Охотник. Он остановился на пороге комнаты и с удивлением смотрел на Анну. Анна поняла, что теперь её может спасти только чудо. И что самое обидное — только сейчас, при включенном свете она увидела место, где могут быть футляры, но было уже поздно — она уже прощалась с жизнью. Насмешливо глядя на Анну, Охотник начал приближаться к ней. Подойдя близко, он заглянул в её зелёные огромные испуганные глаза и спросил: — Чем обязан, сударыня, визиту в столь поздний час? Анна пыталась пролепетать что-то, но не смогла даже рта раскрыть. — Мне повторить свой вопрос? — Уже с заметным раздражением сказал Охотник. — Нет, — ответила Анна. И она решила — семь бед — один ответ. — Я пришла сюда, чтобы спасти своего мужа. Сказала она, гордо подняв голову. Он сегодня выпил водки из вашей заколдованной рюмки и заснул. Мне нужен футляр с его душой. Если вы отдадите мне его, я уйду, и никому ничего не расскажу. — О… как много знает милая леди, — медленно и угрожающе проговорил Охотник. — И с какой стати мне отдавать тебе что-то? — Потому, что я люблю его, — ответила Анна, и вдруг расплакалась, вспомнив, как судьба оказалась жестока с ними. — Я не занимаюсь благотворительностью, — сказал Охотник. — У меня к тебе предложение — твоя душа взамен его. Я человек слова, я верну душу твоего мужа, но ты отдашь мне свою — ты же так любишь его. Я не работаю в убыток. Садись за стол, и бери рюмку. Анна замешкалась, не зная, как ещё потянуть время, и был ли в этом резон. — Может, дама не пьёт водку, так у меня есть коньяк, — с напускной вежливостью произнес Охотник. — Сейчас принесу, далеко не уходи, — ухмыльнулся он. Как только Охотник вышел, она метнулась к тому месту где, по её предположению, лежали футляры — это был тяжелый кованый сундук. Анна с трудом приоткрыла крышку, обитую железом, просунула руку, и вытянув первый попавшийся футляр, быстро раскрыла его и бросила в щель между сундуком и стеной, так как шаги Охотника приближались. — Пусть это будет Павел! Пусть это будет мой муж! — Шептала она. Анна ни на миг не доверяла Охотнику, она понимала, что он просто хочет убить её, никакого обмена не будет.
— Ну что, не скучала без меня? Лучший коньяк, ты не будешь разочарована, — сказал бодрым голосом Охотник, заходя в комнату с бутылкой в руке. Анна не хотела так просто умирать, она не хотела оказаться снова в футляре, тем более шанса выбраться на этот раз у неё не было. — Ну… Проговорила она жеманно, разве даме предлагают коньяк огурцом закусывать? Но Охотнику надоела эта игра, он налил в рюмку коньяк, протянул его Анне и жёстко и коротко сказал: — Хватит. Пей! Он посмотрел ей в глаза, и она почувствовала, что рука с рюмкой сама тянется ко рту. Она поднесла коньяк к губам и выпила, глядя на герб неизвестной страны, переливавшийся на стекле. Тут же закружилась Анна в хороводе чудесных людей в волшебном зале. Все вновь дружелюбно смотрели на неё. Она чувствовала их тёплые руки. Вдруг ей стало душно и захотелось выйти на балкон. Лёгкие шторы призывно развевались под нежным ветерком, и Анна уже представляла их шелковистую ткань и этот свежий ветерок на балконе. Нужно было сделать ещё пару шагов, но хоровод не хотел останавливаться возле балкона и продолжал кружить Анну дальше под лёгкую музыку. Она опять начала злиться и, забыв обо всём на свете, вырвала свои руки и, пробежав через весь зал к открытому балкону, откинула лёгкие шторы и ступила в прохладную и тёмную пустоту. И почти сразу же, не успев осознать, что снова находится в западне, она ощутила резкий толчок в грудь и открыла глаза. Анна снова находилась в комнате Охотника. Над ней с заботливым видом склонился Боцман. На полу лежал Охотник. Вокруг головы его растекалась тёмная лужа крови, а рядом валялась внушительного вида дубинка. — Не рассчитал малость, — сказал с усмешкой, притворно-виноватым голосом Боцман, проследив за взглядом Анны.
— Странно… Что случилось? Как я оказалась снова тут? — Спросила растерянно Анна. — А что странного? — Ответил боцман. — Ты меня спасла, а я спас тебя. — Так это ваш футляр я раскрыла перед… Ну… Перед тем как заснуть? — Да уж не сомневайся, мой. Я как очнулся в фургоне-то, сразу понял, что дело нечисто, что упырь он — хозяин-то мой, и сгубить меня хотел. Прокрался я к окну, смотрю — девка аккурат на моём месте сидит, а он её взглядом своим заставляет из рюмки выпить. Значит, так он увлёкся всей этой процедурой, что бдительность потерял, так я и увидел, что он какой-то футляр бросил в сундук после того, как ты заснула. Тут уж я медлить не стал. Схватил дубину, что под руку подвернулась, зашёл в хату, да ошарашил его, насколько сил хватило. А силы у меня того… девать некуда. Потом давай я футляры эти открывать один за другим. Но всё мимо, и тут один открываю, смотрю — зашевелилась девка. Ну, думаю, угадал. Вот и вся история. Анна схватила боцмана за огромную ручищу, трясла её, плакала и, всхлипывая, говорила, что он спаситель, герой, настоящий герой! Боцман отнекивался, но видно было, что благодарность ему приятна.
Они подошли к сундуку и начали открывать все оставшиеся футляры. Пока они открывали, Анна рассказала Боцману все их с Павлом приключения. — Вот это да, ну упырь! Настоящий упырь! — Причитал боцман густым басом. — Мало я его припечатал. Потом они разбили все рюмки,
