А там нас и кормить будут вволю. Да и деток уже пора, - довольная картинкой, которую она мне описывала, Лидия зацвела, навроде шанхайской розы.
Я молча думала, рассматривая Карису, которая была где-то далеко сейчас, словно в воспоминаниях, где можно снова испытывать эмоции: она то улыбалась, смотря мимо меня, то надувала губы, вроде как злится. Да, легко не будет, но у нас здоровые ноги, руки и голова. Моя голова! Та, прежняя, что помнит старую жизнь.
— Завтра утром принеси мясо, а сейчас я посплю, - заявила я обеим. – Не вздумай сказать, что я пошла на поправку, а то…
— Заставите конюха меня выпороть? – перебила она меня. Значит, девку или били уже, или пугали только. Но я решила, что если она проговорится, я сама ее выпорю, найду силы, и как козу Сидорову…
— Обязательно заставлю. А коли барон замуж меня возьмет, с собой не заберу. Будешь при моих братьях голодной сидеть, - постращала ее я и улеглась. – Кариса, милая, если я рано проснусь, можно мне вымыться? – я изнемогала от той вони, которая стояла в комнате. Ясно, что у девочки была температура, и она металась тут, бедная, да и померла, уступив мне тельце свое. По себе знаю, чистой и выздоравливать легче.
— Конечно, госпожа. И воды наносят, и камин разогреют. Пара мужиков с конюшни еще при вас, при братьях. Живут только охотою, да вы налога не берете с их семей. Вот они и держатся, - ответила Кариса.
— Это те, что зеркало принесли?
— Они, они, милая. Отдыхай. Больше никого и нет в дому вашем. Король бы знал, как детки его графа живут, - она покачала головой, как плакальщица. - Ведь жизнь свою положил, сам бился, - сквозь навалившийся почти сытый сон ее рассказ казался сказкой, которую мне давным-давно рассказывала бабушка, имевшая образования два класса еще при царе.
Проснулась я до рассвета. Кариса спала, как всегда, сидя на табурете, наклонив голову на кровать. Я села, откинула одеяло и прислушалась к себе. Есть хотелось страшно. Я вспомнила пшенную кашу со сливочным маслом. Вот бы сейчас ее вприкуску с черным хлебом и сыром. Горячий сладкий чай тоже спас бы положение, но его еще поищи. Я встряхнула головой, отводя эту картинку, облизала губы и решила больше о таком не думать, иначе становилось совсем плохо.
Туман, казалось, что есть сил пробирается в окно, но что-то сдерживает его. Прямо в оконном проеме стояло облачко, похожее на дым.
Осторожно спустив ноги, я встала и, не отходя от кровати, попробовала сделать шаг, еще один и еще. Голова не шумела больше. Значит, нужно двигаться, иначе вестибулярный аппарат совсем обленится, вот тогда-то и придется еще и голову лечить, а докторов, кроме этой, пыльным мешком ударенной здесь больше нет. Я посмотрела на женщину, которая спала неудобно уже которую ночь. Ведь немолодая для этого. Надо что-то придумать с кроватью или хоть пару лавок ей принести да застелить.
Дойдя до окна, я оперлась на него и посмотрела на улицу. Не первый этаж. Второй? Где-то вдали прокричал первый петух. Пахло и правда, началом лета.
- Неужели Бог решил дать мне еще одну жизнь? Неужто заслужила? - подумала я, улыбнувшись и посмотрев в туманное небо, прошептала: - Спасибо, Господи. Ты мне только силы и ума дай, а я не подведу.
Кариса что-то пробормотала во сне. Я дождалась, когда она снова захрапит, оторвалась от подоконника, прошагала к кровати и, стянув с нее одеяло, накинула его на Карису.
Угли в камине покрылись белым. Я не могла понять – зачем топить камин, если окна нараспашку? Люди здесь или глупые совсем, или я чего-то не понимаю.
Я дошла до двери, снова прислушалась к своим ощущениям. Все было хорошо, если не считать воющего, как собака Баскервилей, желудка. Коли найду кухню, то отыщутся и пара картофелин, а может даже какая крупа, - размышляла я, выйдя за дверь.
Темный квадрат пола, такое же, как в комнате, небольшое окно и огарок свечи на нем. Больше дверей тут не было. Каменная лестница впереди терялась за поворотом. Винтовая? Никаких тебе половиков, никаких обоев. Камень был везде, куда ни посмотришь. Ноги моментально замерзли, да и сырость от тумана оставляла на полу росу не хуже, чем на траве. За поворотом лестницы я увидела ее окончание и большой зал внизу. Рассветные лучи пробивались сквозь белую пелену, и становилось светлее.
Два массивных стола, лавки, две деревянные двери, обитые по углам железом. подняв голову, я увидела три лестницы наверх. по одной из которых я спустилась.
Интересная постройка. Неужели сложно было сделать одну для всех? Большую площадку и с нее входы в комнаты? А потом я поняла, что этот зал не имел второго этажа вовсе. Вверху и внизу были окна. И даже верхние были открыты настежь. Проветривают они здесь, что ли?
Все это очень походило на средневековый замок. Небольшой, или, может, это только часть его? Я, конечно же, надеялась, что вижу очень длинный, яркий, в чем-то даже интересный сон, но готова была к тому, что все окажется правдой.
На толстых веревках ровно посередине между полом и потолком висят две деревянные люстры. На них, как зубы во рту старика, торчат пеньки - огарки свечей. Ими явно никто очень долго не пользовался – качающаяся паутина такая плотная, что из нее можно было прясть пряжу.
— Да, Валюша, кому скажи, не поверят, - прошептала я себе под нос и пошла к высокой двустворчатой двери, которая, скорее всего, вела на улицу. Мне показалось, что за дверью я найду что-то много интереснее, чем еда, которую я, возможно, и могла разыскать на кухне.
***
Туман поднимался медленно, но двор, который я увидела перед домом, уже хорошо просматривался и был внушительных размеров. Каменная стена высотой больше трех метров, ворота, как в фильме про Кинг Конга закрыты на большое, стесанное с четырех сторон, бревно. Это кого-то там держат, или наоборот? – подумала я и хмыкнула. Скорее, это от кого-то прячутся.
Где-то за домом закричал петух. Значит, все же есть живность в этом туманном царстве.
Я насчитала до этих огромных ворот почти двести шагов. Пусть даже они будут сантиметров по шестьдесят, территория вырисовывалась не маленькая. Я оглянулась на дом и ахнула: каменный дом сложно было назвать домом. Это и правда, как мне казалось изнутри, была крепость. Окна большого
