на 100% убежденными, что воюют на стороне добра за правое дело. Причем находятся на территории чужого государства и стреляют по 18-летним призывникам.
Таких вещей не должно происходить в принципе. Эта та самая очевидность, которую так трудно доказать. Особенно, когда оппонент и не пытается слушать, лишь бросается обвинениями в трусости и пассивности.
И здесь важно понять принципиальную вещь: пацифизм – вопрос не ценности своей жизни (мы все гарантированно рано или поздно умрем), а безусловного уважения любой жизни: ты просто не имеешь права стрелять в другого человека ни при каких обстоятельствах.
Организованные социальные конгломераты – государства и религиозные конфессии – будучи бездушными, бесчеловечными механизмами, привыкли ориентироваться только на свою собственную выгоду без каких-либо моральных сдержек. Они тысячи лет щедро заливали поля, пустыни и леса целой планеты реками человеческой крови, не считая потери, рассчитывая лишь на достижение своих собственных, локальных целей.
Но любой адекватный человек испытывает ужас при столкновении с чужой смертью, тем более, если он сам причастен к этой трагедии. Только бережно ценя каждую чужую жизнь, спасая ее, оберегая, человечество имеет шансы на выживание на каком-либо серьезном отрезке истории.
Глава четырнадцатая,
в которой подробно, на пальцах разъясняется для самых упертых, что такие понятия как «непротивление злу насилием» и «пацифизм» имеют существенные принципиальные различия
«Но и мы уже далеко не те кролики, что умирали молча и безропотно. Мы поняли великую истину, что не винтовка, не танки, не атомная бомба рождают власть, не на них власть держится. Власть – это покорность, это согласие повиноваться, а потому каждый, отказавшийся повиноваться насилию, уменьшает это насилие ровно на одну двухсотпятидесятимиллионную долю»
Владимир Буковский
И раздался уже гром небесный, и вопиет глас людской, сермяжный, народный:
«Что я слышу?! Любую жизнь?! Даже убийцы, насильника, педофила?! Рвать их на части без суда и следствия! Уважение… Что за ересь несет этот жалкий непротивленец?! Исусика из себя строишь? В толстовство заигрался? Когда страна, окруженная кольцом врагов стоит на перепутье… коней не меняют… радиоактивный пепел… деды воевали…»
Понятно, понятно. Давайте по пунктам. Как любит цитировать Шарикова разъяренный старый Веллер, запуская кружку в очередного собеседника: «В очередь, сукины дети, в очередь!»
Пункт раз. Что касается непротивления, толстовства и т.п.:
В обществе распространено заблуждение, что пацифист – это тот, кто будет подставлять вторую скулу, когда уже разбили первую, и равнодушно смотреть, как издеваются над его родными и близкими. Что можно сказать по поводу этого предубеждения? Наивная, невежественная глупость. Всё далеко не так.
Вот в чем главные отличия пацифизма от непротивления.
Также по пунктам, въедливо:
1) безусловное право на самозащиту, в том числе даже на превентивные удары, если ты в меньшинстве, а агрессоры уже настолько четко выразили свою позицию, что стало очевидно: нападения на избежать.
2) право на оборону своих родных и близких в любых ситуациях; а также право помочь случайным прохожим, если те в меньшинстве или очевидно просто слабее, и уже подверглись нападению.
3) активная борьба любыми ненасильственными методами с очевидным злом, а именно:
а) тоталитарным (любым) или авторитарным (своим) государством;
б) религиозным фанатизмом, допускающим уничтожение «неверных», «еретиков» или любых иных несогласных;
в) войной в любой её форме и виде (в т.ч. «гибридной», «гражданской», «народной», «отечественной», а также не забывая про «зачистки» и «контртеррористические операции», под размытым определением которых кроется уничтожение инакомыслящих или предполагаемых преступников без суда и следствия).
То есть, как можно было заметить бросающийся в глаза главный принцип: защита слабого от нападения сильного. Вот что такое пацифизм.
Мы не рабы и не агнцы. Пацифизм – это не уклонение, не равнодушие, не попытка спрятаться в скорлупу и пересидеть тревожные времена. Нет, это активная жизненная позиция, борьба за идеи и принципы, которые важнее собственной безопасности. Главная задача: положить все силы, но изменить мир в лучшую, МИРолюбивую сторону.
Глава пятнадцатая,
где сопливая идея пацифизма неожиданно попадает в тупик, а доблестные патриоты злорадно торжествуют и ехидно хихикают, доказывая неизбежность праведного гнева и благородного насилия
«Выиграть войну так же невозможно, как выиграть землетрясение»
Джаннетт Ранкин
«Либо человечество покончит с войной, либо война покончит с человечеством»
Джон Кеннеди
Пункт два. По поводу «деды воевали».
Предугадываю возможные, даже очевидные, моральные дилеммы. Например: что делать, если на твою землю действительно напали? Легко быть пацифистом, если в твоих близких никто не стреляет. А когда жертв не избежать, и единственный способ возможной самообороны – это стрелять в ответ? Много в тебе останется пацифизма, окажись ты где-нибудь под Смоленском в условном 1941? Фашисты сжигают в амбаре всё население деревни, а ты, допустим, оказался у них за спиной с ручным пулеметом (такой фантазийный симбиоз между «Иди и смотри» и ранними «Call of Duty»). И, бросая пулемет на землю и заламывая руки в нелепом театральном жесте, начинаешь декламировать: «Нет, ну а как же непротивление насилию, заповедь против убийства? Они же (фашисты) тоже люди, всего лишь выполняют приказ, я не могу поднять на них руку! Так что – пусть сжигают!»
Я понимаю, понимаю. Сведем к тому, что в пацифизме всё замечательно, кроме одного: это – принцип, в том числе не брать в руки огнестрельного оружия. А принципы всегда разбиваются о конкретные жизненные обстоятельства. В трудный ситуации твой нравственный выбор будут определять не принципы, а что-то другое, составляющее более глубинную суть человека – совесть, возможно. Или гнев, презрение, месть. И только потом, натворив дел в эмоциональном угаре и остыв, начнешь соотносить сделанное с собственными принципами, незаметно для себя самого подгоняя и видоизменяя принципы под совершенные поступки, чтобы избежать когнитивного диссонанса и остаться для себя белым и пушистым.
Так стрелять или нет? Ситуация слишком нереалистичная, чтобы так просто с ней определиться. Знаю одно: всегда есть возможность оставаться человеком, при любых обстоятельствах. И важно помнить постоянно – мы несем ответственность за все свои поступки, какими бы принципами мы ни прикрывались, какими обстоятельствами неодолимой силы ни оправдывались, в том числе чужими приказами или паникой загнанного в угол существа.
Глава шестнадцатая,
где несгибаемая идея пацифизма неожиданно берет полноценный реванш, а наивный, потасканный лозунг «Миру – мир!» вдруг обретает новое могучее космополитическое звучание
«Я не теряю надежды, что ненасилие, хотя бы в ограниченных пределах, будет воспринято массами. Я отказываюсь верить, что человеческая природа имеет тенденцию всегда стремиться к регрессу»
Махатма Ганди
«Лаской-с. Единственным способом, который
