Она ждала смеха или вспышки гнева, но он сидел спокойно.
— Ты собираешься удочерить ее?
Она потрясла головой:
— Сестра Бернадетта убедила меня, что Хуане будет лучше в своей стране со своей культурой, с тетей, которая ее любит. Хуана — это все, что осталось у Розиты, единственное, ради чего она хочет жить. — Кэт сделала глоток кофе и посмотрела ему прямо в глаза. — Я должна быть уверена, что у нее будет все необходимое. Врачи в Брисбене сказали, что ей потребуется несколько операций и протез.
— Сколько времени займет лечение?
— По меньшей мере пять лет.
— Очень долго, — холодно заметил он. — А потом?
— Я надеюсь, Розита сможет встать на ноги и позаботиться о ней. Жизнь девочки без семьи очень сложна на Ромите.
— Ты планируешь позаботиться о будущем их обеих?
— Да, видимо, так.
Повисла тишина. Ник тихо сказал:
— В своем завещании Глен запретил мне давать тебе больше, чем твое годовое денежное обеспечение.
Кэт подавила желание возразить. Она и так испытала шок, услышав об условиях завещания Глена. Хотя Глен всегда смотрел на Кэт как на наивного подростка, его недоверие не столько удивило ее, сколько в очередной раз оскорбило.
Ник продолжил:
— Ты всегда можешь просить меня о помощи.
— Я попросила. Ты отказал.
— Я не могу игнорировать желание Глена, он доверил мне опекать тебя. — Ник взглянул на письмо и паспорт. — Я могу одолжить тебе деньги. Или подарить.
На мгновение в ней вспыхнула слабая надежда, но одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы она тут же исчезла.
— Но не просто так, я полагаю, — сказала она холодно. — Что ты хочешь взамен?
— Может быть, ничего, — сказал он, сверкнув глазами.
— Не верю. Такого не бывает, — усмехнулась она.
Он пристально посмотрел на нее:
— А что ты готова дать мне?
Больше всего ей хотелось облизать пересохшие губы, выпить еще кофе, чтобы было легче говорить, но она только сказала:
— Я даю только тем, кого люблю.
— По собственной воле ты нарушала это правило дважды. Даже трижды, если учитывать брак без любви с Гленом.
Она вспыхнула, но смело встретила его взгляд.
— Я любила Глена.
Потому, что была очарована его опытностью и утонченностью, добавила она про себя.
— Хорошо, оставим брак с Гленом. Остальные два случая были просто случайностью? — В его голосе послышалось презрение. — Я имею в виду наши отношения.
— Между нами ничего не было. Мы только поцеловались. Это все, — прервала она, вся красная от смущения. — И в этом участвовали мы оба.
— Да, ты права, нас было двое, — согласился он. — Ты и я. И мы целовались так, словно хотели заняться любовью прямо там, в номере, за день до твоей свадьбы с Гленом. И потом еще раз. В день похорон.
Кофе выплеснулся на ее руку из чашки. Кэт резко вздохнула.
— Ты обожглась? Покажи мне!
Он разжал ее пальцы, потом поднес ее руку к свету. Несмотря на жару, Кэт почувствовала озноб.
— Ты всегда пила кофе с молоком, — сказал он, поднося обожженную руку к губам.
Кэт сжалась. Ее пальцы задрожали от прикосновения его теплых губ, и волна желания нахлынула на нее.
Теперь дрожало уже все тело. Она знала, что он увидел, когда посмотрел на нее. Затуманенный взгляд и жаждущий, ждущий рот. И он улыбнулся. Желание прогнало все другие эмоции, оставив только один неприкрытый голод.
Она так долго пыталась забыть, каково это — целовать его. Она лгала самой себе, отказываясь признавать, что ее влечение к нему никогда не исчезало. Оно всегда пряталось у нее внутри, ожидая именно этой минуты.
В восемнадцать лет она слишком мало знала о мужчинах, чтобы понимать, что Ник чувствует то же самое — что он в ловушке собственных чувств к ней. Когда он поцеловал ее, она впервые поняла, что такое сексуальное влечение и что оно может сделать с человеком.
Потрясенная и напутанная, она спряталась от него. Ей казалось, что все это ничто по сравнению с уважением и преданностью, которые она чувствовала к Глену. Во время их брака она стерла Ника из своей памяти, но все воспоминания обрушились на нее с новой силой после смерти мужа. Тот поцелуй в день похорон начался как попытка утешения, а закончился тем, что он оттолкнул ее и, смертельно бледный, выскочил из дому.
Ник ненавидел себя за это. Он слишком уважал друга, давшего ему шанс в жизни, а это означало, что будущее для них невозможно.
Ни тогда. Ни сейчас.
Все еще прижимая ее руку к губам, Ник хрипло прошептал:
— Кэт…
Он встал, притянул ее к себе и поцеловал.
И опять все вокруг нее куда-то исчезло, остались только его губы, его крепкое тело, его аромат — аромат кофе и мужского желания.
А потом она вдруг поняла, что свободна. Ее руки тряслись, а он смотрел на нее бесстрастным взглядом.
— Проклятье, — произнес он. — Ты все еще целуешься как девственница.
— А ты, — бросила она в ответ, — все еще целуешь без всяких эмоций, словно это часть заранее продуманного плана.
— Я никогда ничего не планировал в отношении тебя. Сначала я говорил себе, что в этом виновато твое аристократическое лицо, безупречные манеры, образование. Не деньги, не происхождение, — цинично улыбнулся Ник. — Холодная принцесса, неотразимая и недоступная для уличного мальчишки.
Она вздрогнула:
— Ты меня оскорбляешь.
— Я говорю правду. — Он потянулся за чашкой. Его скулы напряглись. — Пей.
Ее сердце подпрыгнуло в груди. Она собралась уходить.
— Мы ни о чем не договоримся. Я лучше пойду.
— Если хочешь получить деньги, тебе лучше остаться.
Кэт заколебалась. Сейчас она ненавидела его и себя.
Она вновь опустилась в кресло. Она отвечает за Хуану. И поможет ей, чего бы это ни стоило.
— Ты можешь посмотреть мне в глаза и сказать, что не хочешь меня? — спросил Ник. — Или что ты не ненавидишь это состояние — быть пленницей своего желания?
— Желания недостаточно.
Он рассмеялся.
— Это все, что у нас есть, Кэт. Ничего не изменилось.
Единственное, что у них было общего, — это безумное желание, сжигавшее обоих. И деньги, подумала она с отвращением, вспомнив о Хуане. Деньги должны дарить детям счастье. А секс должен быть полным любви, подумала она.
Она смотрела на кофе в чашке. Мысли путались у нее в голове. Им мешали чувства и воспоминания, принимавшие форму причудливых видений. Сможет ли Ник когда-нибудь увидеть в ней человека, а не женщину?
