Только полчаса мало, наверное. Может быть…
– Куда там – мало! – усмехнулся старик, – Знамо дело, они обе, если и говорить с тобой станут, на двор ни за что не пустят!
Рита отдала телефон и выжидательно посмотрела на старика. Он прищурился в экран телефона, пожевал-почитал записанное имя, поднял глаза на Риту:
– Иди до конца улицы. Уткнешься в большой кирпичный дом, обойдешь его справа и до самого конца иди: последний дом с синим забором и разбитым почтовым ящиком у калитки – и есть дом Углёвых.
– Спасибо! – Рита развернулась и побежала по улице, поскальзываясь в размытых дождем колеях, цепко прижимая к себе сумку с «выкупом».
Возле красивого дома из красного кирпича у Риты в кармане зазвонил телефон. Она вздрогнула: звучал «особый» рингтон – тот, что она установила на звонки от Германа. Девушка остановилась, медленно достала телефон и взяла трубку.
– Алло! Что-то ты пропала, мы всей группой на хате у Гарика, а тебя нет, – говорил веселый голос Германа, – Алло! Рит, ты здесь вообще? Рита! Я тебя жду!
Рита прокусила и без того распухшую губу. Как бы она хотела бросить этот проклятый телефон о красную кирпичную стену напротив! Затем сбросила звонок, мимоходом отметив, что мама звонила больше двадцати раз. Так и оставив смартфон в руке, пошла к дому с синим забором, видневшемуся в конце улицы…
Стучать пришлось долго. Она уже отбила ладонь о железную дверь, когда её, наконец, открыла заспанная Инга: в мохнатом затертом полушалке, пахшем чем-то кислым и старым, в длинной черной тунике под ним и резиновых сапогах на босу ногу.
– Тебе кто разрешил в калитку войти, блаженная? – Инга толкнула Риту в грудь, – Шагай-шагай, за забором поговорим.
– Инга, я передумала: не надо мне никого. У меня с бабушкой плохо стало, – затараторила Рита, когда они обе оказались по ту сторону калитки, – Я вот тебе привезла денег: почти пять тысяч. И костюм: тот самый, который тебе очень понравился.
Инга не отвечала. Смотрела на Риту в упор, плотно сжав губы, вцепившись длинными ногтями в свои плечи.
– Инга, пожалуйста! – Рита заревела, – Я брата видела во сне. Он сказал, что я прокляла свою душу! Помоги мне!
– Ты хотела настоящий Ритуал? – отчеканила Инга, – Я провела тебе настоящий Ритуал. Ритуал для Риты, – Инга нервно усмехнулась, – С моей стороны работа выполнена. Придраться не к чему. Теперь твоя задача – жить с тем, что ты хотела.
– Не надо… – прошептала Рита, опускаясь коленями в грязную колею деревенской дороги.
– Да, поднимись ты, позорище. Раньше надо было думать. Матвеич тебе уже стуканул, что мать у меня умерла? Так это правда – теперь я за неё. Приняла её силу, чтобы она могла уйти, – Инга вдруг закричала, – И не тебе причитать о страхе и боли! Ничего ты не знаешь, избалованная девчонка!
Инга вытерла злые слёзы и сказала спокойнее:
– Иди уже. Разберешься со временем. Я всё как надо сделала, – Инга открыла калитку и обернулась к Рите, – Мне б такую бабку, как у тебя, может, я б совсем по-другому жила.
Рита осталась одна. Она тупо смотрела на сумку, из которой всё еще торчал край сырой клетчатой материи, когда вновь зазвонил телефон. Звонила мама. Рита набрала в грудь побольше воздуха и взяла трубку.
– Да? – выдохнула чужим хриплым голосом.
– Рита? Рит, ты где? Тебя не слышно! – кричала мама сквозь слезы, – Рита, ты слышишь?! Бабушка у…
«Умерла?» – острый удар боли пронзил Риту от груди до макушки. Она потеряла сознание и шумно упала на дорогу, выронив сумку и телефон.
– …бабушка уже пришла в себя. Скажи, где тебя забрать – мы с папой приедем… – булькал далекими голосами телефон в разбухшей от дождей канаве…
…
– Вот сейчас супом Риту накормлю, а потом сходим на кладбище: Владика навестим, – Анна Никифоровна вытерла полотенцем стекающую по Ритиному подбородку слюну, – Вкусно, моя хорошая?
Рита улыбнулась, закачала головой, раскачивая вместе с собой новенькое инвалидное кресло, и попыталась сосредоточить внимание на бабушкином лице. Но её постоянно отвлекали голоса из углов комнаты:
– Моя девячка… Моя хорёсяя девячка…
