– Не теряли?
– Я выбросила его, – сказала Стиви.
– Но вы ведь ищете его каждое утро.
Стиви покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Каждое утро я хожу на берег наблюдать за птицами, чтобы их рисовать. И еще потому, что я люблю плавать перед восходом солнца. И ходить босиком по воде.
– Бедные ваши ножки, – произнесла Нелл с улыбкой.
Стиви кивнула. От детской улыбки у нее в горле вставал комок, и острая боль отразилась в ее глазах.
– Почему вы любите ходить по берегу перед тем, как встанет солнце?
– Потому что тогда на берегу никого нет, – ответила Стиви – Я отшельница.
– Это такое колдовство?
Стиви засмеялась.
– Да, пожалуй, – согласилась она.
Дул легкий бриз, и где-то далеко летела моторная лодка. Стиви увидела, что Тилли прокралась в комнату совсем незаметно. Старая кошка уселась в углу, словно статуэтка, рядом с птичьей клеткой, сделанной в готическом стиле, наблюдая за своей хозяйкой и гостьей.
– Ну вот, – сказала Нелл, теребя салфетку. – Я очень рада, что встретила вас.
– А я очень рада, что встретила тебя, – ответила Стиви.
Они стояли лицом друг к другу. У Стиви оставалось еще много такого, что она хотела бы узнать об Эмме, о том, что с ней случилось, но она помнила свои собственные ощущения от таких вопросов и промолчала. Они пошли вместе к двери в кухню. Тилли следовала за ними.
– Ой, кошка! – воскликнула Нелл, увидев ее.
Она сделала движение, чтобы погладить Тилли, но была встречена шипением и распушенным хвостом.
– О-о-о, извиняюсь!
– Она очень своенравная, – сказала Стиви. – Она старая.
– Я понимаю, – произнесла Нелл. Она внимательно рассматривала кухню, задержав взгляд на всех рисунках и акварелях, изображавших птиц, белок, кроликов, полевых мышей. – Это все ваши рисунки? Из ваших книг?
– Некоторые из моих книг, – Стиви остановилась. – Твоя мама когда-нибудь читала тебе мои книги?
– Нет. Я не знаю почему, – проговорила Нелл извиняющимся тоном. – Ваши рисунки на самом деле очень красивы.
– Спасибо, – сказала Стиви, немного удивившись, почему лучшая подруга ее детства не читала дочке ее книжки.
Она открыла дверь, чтобы выпустить Нелл наружу, но вдруг девочка повернулась к ней с решительным выражением на лице.
– Мы переехали в Бостон по такой же причине, по которой вы перекрасили ваш дом в белый цвет, – убежденно сказала Нелл.
– Да? – только и смогла проговорить Стиви.
Нелл кивнула:
– Потому, что в Атланте осталось все, как раньше. Все такое же, как было, когда мама была жива. На кухне пахнет так же, как когда она готовила, сад выглядит точно таким, как она его посадила. Кресла, в которых она сидела. Ее тапочки в чулане. Ее… ее щетка для волос, которой она расчесывала и мои волосы, тоже там.
Нелл зажмурила глаза. Стиви почувствовала ощущение Нелл от прикосновения к голове щетки, которая была в руках ее матери. Боль на лице Нелл была такой искренней и живой, что она передалась и Стиви, которая хотела бы ее прогнать, но не знала, как это сделать. Нелл проговорила шепотом:
– Она умерла год назад.
– Мне так жаль, Нелл.
– Очень тяжело жить там, где она жила. Вот мы и уехали.
– Иногда это помогает, – сказала Стиви, не отрывая взгляда от личика девочки, ее сердце укололи воспоминания о потере своей собственной матери, зимой они с отцом провели его годичный отпуск в Париже, а летом они не решились на поездку на Хаббард-Пойнт и отправились в Ньюпорт. Но, в конечном счете, они неизменно возвращались сюда.
– Мы ведь когда-нибудь тоже вернемся? – вдруг спросила Нелл. Она наклонилась вперед, будто собиралась схватить Стиви за руку. Она пристально смотрела в глаза Стиви, будто ждала от нее ответа, словно от оракула.
Стиви хотелось сказать что-то правильное – ради Эммы. Ей хотелось задержать этот момент, быть мудрой и доброй, помочь в это ужасное время ребенку любимой подруги. Пелена слез застилала ее глаза, и, когда Стиви моргнула, они покатились по щекам. Горе от потери подруги, которую не видела двадцать пять лет, она не могла выразить словами, только смыть водой, соленой, как морская вода.
– Покинуть родное место навсегда нельзя, – сказала она наконец. – Иногда это самое лучшее, что можно сделать, но потом, совсем неожиданно, понимаешь, когда настает время вернуться домой.
– Время вернуться домой, – повторила Нелл ее слова.
– Впрочем, – предложила Стиви, – твоя тетя могла бы приехать сюда, пока вы с отцом здесь. Хаббард-Пойнт не так уж далеко от Род-Айленда…
– Она не сможет, – возразила Нелл так резко, что Стиви была поражена.
Ей казалось, что она сказала что-то вполне естественное.
– Ну, я думаю, что ты очень умная девочка и покинула Атланту всего лишь на время. Иногда уехать – это очень хорошее дело, – сказала Стиви. – Я заметила, что если долго остаюсь на одном и том же месте, то я забываю, откуда приехала.
Они обе улыбнулись странному звучанию этой фразы.
– Как теперь? – спросила Нелл.
– Теперь?
Каштановая головка Нелл задорно поднялась, открытая улыбка мелькнула на ее губах. Она стояла возле кухонной двери Стиви и выглядела такой довольной, словно маленькая бурая птичка-крапивник.
– Вы забыли, что вам нужно больше ходить по берегу, – сказала Нелл. – И не только ночью, а после того, как встанет солнце! Боже мой, ведь перед восходом совсем темно! Вам нужны яркое солнце, и морские волны, и горячий песок под ногами!
– Это мне-то?
Нелл серьезно кивнула, очень серьезно, с такой уверенностью, что уже не напоминала Стиви маленького крапивника, и еще раз повторила:
– Да, вам! Горячий песок!
Потом Нелл поблагодарила ее, и они попрощались, пожав друг другу руки, и Нелл начала спускаться с холма. Провожая ее взглядом, Стиви почувствовала ряд каких-то болезненных ощущений, которые не смогла сразу понять. Все, что она точно знала, это то, что слово «до свидания» было совсем ненадежным словом для завершения этой встречи.
– И почему же мне нужен горячий песок? – крикнула она вдогонку Нелл.
– Потому что вы – пляжная девочка! – прокричала Нелл, глядя на Стиви озорными, удивительно зелеными глазами, которые тотчас же воскресили в памяти Эмму – образ, вызвавший трепет во всем теле, до самых ног.
Стиви следила за девочкой, пока та не спустилась с холма. Тилли стояла рядом и тоже смотрела.
Вот Нелл свернула еще раз. А потом скрылась.
