Разочарованный и слегка расстроенный, Кенлон почел за лучшее хранить молчание.
– Гм… Это еще что такое? – сказал вдруг Джонс-Гордон.
Кенлон тряхнул головой, отгоняя ненужные и неуместные мысли, и взглянул на группу знаков под рисунком солнечной системы, на которую указывал крылатый:
/ // /// //// ///// //////
Крылатый, очевидно, поняв, что вновь привлек внимание людей, указал на отдельный символ в первой строке, потом ткнул в Землю над ним и начал медленно обводить пальцем вокруг Солнца. Один, два, три… девять раз описал он окружность, а затем вновь указал на отдельный знак в первой строке.
– Он пытается сказать, что один знак означает девять лет, – с любопытством произнес Джонс-Гордон.
– Я тоже так думаю, сэр, – ровным голосом поддержал его Кенлон.
– Интересная манера вести отсчет, – проворчал командор.
– Почему бы не довести до десяти и не упростить задачу?.. Гм. – …Что он делает?
Крылатый вновь указал на первый знак и принялся постукивать по нему пальцем, словно считая. Кенлон тоже начал считать: один, два, три… одиннадцать, и крылатый указал на второй ряд знаков.
– Кажется, я понял, – сказал Кенлон. – Одиннадцать раз но девять-девяносто девять. Два знака означают девяносто девять лет. – Радостное возбуждение охватило его. Он жестом показал на третий ряд. – Если первые группы означают девять и девяносто девять, то третья должна означать одиннадцать раз по девяносто девять или тысяча восемьдесят девять, и так на…
Он замолчал, так как крылатый снова указал на первый знак и принялся постукивать пальцем. На сей раз это завяло порядочно времени. Прошло не менее минуты, а Кенлон все еще продолжал считать, следуя за постукиванием пальца:… 90… 100… 101… 102… 104…
Счет завершился на 111. Крылатый еще раз указал на отдельный знак, потом на третий ряд.
– Итак, – объявил Кенлон, – сто одиннадцать по девять-девятьсот девяносто девять. Тогда четвертый ряд должен означать тысячу сто одиннадцать по девять, то есть девять тысяч девятьсот девяносто девять, и так до тех пор, пока нижний ряд не обозначит девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять. Счет, конечно, для нас необычный, но наверняка за ним стоит какой-то математический закон.
Он хотел добавить еще кое-что к своим словам, но крылатый быстро обвел пальцем вокруг Солнца, затем поднял лист бумаги, зачеркнул последние два ряда, добавил еще один четырехзначный знак к нижней строке и два единичных. Потом оказал на эту строку и на себя.
Кенлон глубоко вздохнул. Что хотел показать крылатый? Что он хочет сказать?
Он взял лист. Теперь знаки располагались так:
/ // /// //// //// //
– Двадцать пять тысяч лет, – услышал Кенлон свой ровный голос, – по-моему, он хочет сказать, что мы перенеслись на двадцать пять тысяч лет в будущее.
После минутного ошеломления Кенлон обратил внимание на выражение раздражения и досады, появившееся на лице Джонса-Гордона. Капитан-лейтенант сделал недовольный жест.
– Я вижу, мы зашли в тупик, пытаясь с ним договориться. Посмотрим лучше, что на следующих страницах.
Кенлон молча перевернул лист. На следующей странице была изображена субмарина, направляющаяся к какому-то предмету, плывущему над морем в облаках. Кенлон в замешательстве уставился на рисунок. Потом, когда первое удивление миновало, он решил, что крылатый изобразил гору, поднимающуюся из моря, хотя отчетливо было видно, что она совершенно не соприкасается с морем.
Кенлон решил не обращать на это внимания и сосредоточиться на самой горе. Она круто поднималась вверх, увенчанная гигантским чашеобразным зданием. Десятки крылатых парили вокруг массивного сооружения, другие стояли в отверстиях, высеченных высоко в стенах башнеобразного здания, третьи носились над морем, стараясь, как показалось Кенлону, вытащить что-то из воды, причем они сражались, Ошибиться было невозможно, и, как ни странно, в воде тоже были люди.
Кенлон с трудом оторвался от рисунка. Посмотрев крылатому прямо в глаза, он кивнул сначала на гору, потом на окружающее ее пространство, надеясь, что тот поймет вопрос.
Крылатый понял. Резкие черты лица оживились, он улыбнулся и жестом показал, что субмарине нужно уйти От берега и изменить курс.
– В данный момент это невозможно, – прервал молчание голос Джонса-Гордона. – Да и вообще, как он, находясь внутри подлодки, может указывать нам курс? Ведь он понятия не имеет, сменили мы курс или нет, пока он спал.
Кенлон не торопился с ответом. Он поражался сам себе, что на основе столь непрочных доказательств пришел к выводу, будто чувство направления у крылатого похоже на инстинкт почтового голубя. И несмотря на то, что был обязан поделиться своими соображениями, решил промолчать и послушать, что скажет капитан.
– Вы единственный лингвист в нашей компании, – говорил тот, – и я хочу, чтобы в свободное от вахт время вы занялись изучением его языка и учили бы его нашему. А пока идемте на палубу.
Кенлон неохотно последовал за ним. Ему не терпелось начать устанавливать связь с крылатым. Но он спокойно ждал, ничем не выдавая нетерпения, пока Джонс-Гордон внимательно изучал берег. Наконец, капитан-лейтенант повернулся.
– Мы не можем идти вслепую по мелководью вдоль неизвестного побережья, резко сказал он. – Облака не расходятся, сказать точно, какое время суток, нельзя. Но я решил остаться тут на ночь и… – он повернулся к Кенлону и быстро закончил:
– Утром вы возглавите разведывательную экспедицию на берег. Не торопитесь. Понадобится – останемся на несколько дней. Нужно попытаться выяснить все, что возможно.
Глава 5
Кенлон чувствовал возбуждение. Это, собственно, нельзя было назвать берегом. Не располагающая к себе, отталкивающая прямая линия, серая и плоская, делавшаяся все четче и четче по мере того, как мотобот, рассекая волны, приближался к ней.
Это был остров. Серое небо за, ним сливалось с серой водой, и невозможно было ничего разглядеть.
За прошедший час они убедились, что эта земля была длинным узким островом, в некоторых местах которого даже виднелись накатывающие на противоположный берег волны.
Еще на субмарине Джонс-Гордон предположил, что увиденная ими земля – остров, смущенно добавив:
– Тихий, наверное, единственный океан, так до конца и не исследованный. Вполне возможно, что многие его атоллы никто никогда не наносил на карту.
– Мы шли вдоль берега этого небольшого неоткрытого острова четыре часа на скорости в двадцать узлов, – не преминул поддеть его Кенлон.
И сразу же пожалел о сказанном – характер человека не переделаешь. И все же разумное спокойствие капитана, отреагировавшего на появление крылатого человека так же, как на обычного туземца Южных морей, раздражало и бесило его.
