Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
– Насквозь или не насквозь, нам нужны кофейные фильтры,– отвечает Вдова.
Моя официантка исчезает из виду. Надеюсь, она найдет, где спрятаться. Кафе «Юпитер» наполняется праздношатающимися, которые соревнуются друг с другом в любезности. Вспыхивает молния, и – контрапунктом – свет в кафе «Юпитер» гаснет. Беженцы, все как один, вопят: «Ууу-у-у-у-у-у-у-у-у-у!» Беру еще одну спичку и закуриваю еще одну сигарету. Не могу же я пойти на очную ставку с Акико Като, пока не кончилась буря. Если с меня будет капать вода, в офисе у нее я буду выглядеть примерно так же внушительно, как мокрый суслик. Лао-Цзы засмеялся было, но тут же зашелся кашлем и судорожно ловит ртом воздух.
– Поглядите-ка! Да такого ливня не было года с семьдесят первого. Видно, конец света пришел. По телевизору говорили, он вот-вот наступит.
* * *
Час спустя перекресток улицы Кита и авеню Омэкайдо представляет собой слияние бурлящих, необузданных рек. Дождь просто неправдоподобный. Даже у нас на Якусиме не бывает таких сильных дождей. Праздничное настроение иссякло, и посетители стали похожи на заключенных в ожидании приговора. Пол кафе «Юпитер» фактически весь под водой – сидим на табуретках, столах и стойках. Снаружи машины останавливаются и исчезают – их заливает пенный поток. Семья из шести человек жмется друг к ДРУГУ на крыше такси. Какой-то младенец начал орать и никак не хочет заткнуться. Подчиняясь невидимой силе, посетители сгрудились в кучу, и вот уже слышны разговоры о том, чтобы перебраться на этаж повыше; вылезти на крышу; о вертолетах военно-морских сил; Эль-Ниньо[11]; о том, нельзя ли забраться на деревья; о вторжении северокорейской армии. Закуриваю еще одну сигарету и не говорю ни слова: если у корабля много штурманов, он непременно налетит на скалу. Семья на крыше такси теперь насчитывает всего троих. В водовороте кружатся разные предметы, отнюдь не созданные для сплава. Кто-то пытается включить радио, но не может поймать ничего, кроме лавины помех. Поток подбирается к окну – и уже прошел больше половины пути. Под водой почтовые ящики, мотоциклы, светофоры. К окну вальяжно подплывает крокодил и тычется мордой в стекло. Никто не кричит. Мне хочется, чтобы кто-нибудь закричал. Что-то дергается у него в пасти – это рука. Его взгляд останавливается на мне. Мне знаком этот взгляд. Он вспыхивает, и животное исчезает, дернув хвостом.
– Токио, Токио,– квохчет Лао-Цзы.– Не пожар, так землетрясение. Не землетрясение, так бомбы. Не бомбы, так наводнение.
Вдова кукарекает со своего насеста:
– Пора эвакуироваться. Женщин и детей – вперед.
– Эвакуироваться куда? – спрашивает мужчина в грязном плаще.– Один шаг за дверь, и течение смоет вас дальше острова Гуам.
Ослица подает голос с самого безопасного места – полки для кофейных фильтров:
– Если мы останемся здесь, то утонем!
Беременная женщина трогает рукой живот и шепчет:
– О нет, не сейчас, не сейчас.
Священник вспоминает о роли алкоголя и делает большой глоток из плоской фляжки. Лао-Цзы мурлычет себе под нос матросскую песенку. Младенец все никак не заткнется. Я вижу раскрытый зонт, его несет в самую бурную часть потока; красно-сине-желтый зонт, а с ним и моя официантка – то скроется под водой, то вынырнет, судорожно молотя по воде руками и ловя ртом воздух. Не раздумывая, я вспрыгиваю на стойку и открываю верхнее окно, до которого еще не дошла вода.
– Не надо! – хором кричат беженцы.– Это верная смерть!
Бросаю свою бейсболку Лао-Цзы, словно метательный диск.
– Я вернусь.
Сбрасываю кроссовки, подтягиваюсь на руках и вылезаю в окно – бурлящий поток, словно какая-то мифическая сила, которая колошматит меня, топит и снова выбрасывает на поверхность с дикой скоростью. Вспыхивает молния, и я узнаю Токийскую башню, наполовину погруженную в воду. Здания пониже тонут у меня на глазах. Должно быть, количество погибших исчисляется миллионами. Лишь «Пан-оптикон» не пострадал, возвышаясь в самом сердце урагана. Море отступает и снова накатывает, завывает ветер – сумасшедший оркестр. Официантка и зонт то приближаются, то их относит совсем далеко. Когда мне уже кажется, что я вот-вот пойду ко дну, она приближается ко мне на своем зонте-байдарке.
– А вы, оказывается, спасатель,– говорит она, хватаясь за мою руку.
Она улыбается, но улыбка тут же превращается в гримасу ужаса: она увидела что-то у меня за спиной. Я оборачиваюсь – к нам приближается крокодилья пасть. Изо всех сил отталкиваю зонт и поворачиваюсь навстречу смерти.
– Нет! – кричит моя официантка, как и подобает.
Я молча жду своей участи. Крокодил ныряет, его огромное туловище уходит под воду, пока не исчезает даже хвост. Может, он просто хотел меня напугать?
– Скорее! – зовет официантка, но острые зубы хватают меня за правую ногу и тащат под воду. Я изо всех сил пинаю крокодила, но с тем же успехом мог бы сражаться с кедром. Ниже, ниже, ниже; я пытаюсь вырваться, но добиваюсь лишь того, что облака крови из прокушенной икры становятся еще гуще. Мы опускаемся на дно Тихого океана. Оно смахивает на крупный город – оказывается, крокодил решки утопить меня перед кафе «Юпитер»; это доказывает, что у земноводных тоже есть чувство юмора. Посетители и беженцы смотрят на нас с беспомощным ужасом. Буря, должно быть, утихла, потому что вода вокруг прозрачна, как в бассейне, и полна танцующих лучиков света, и я могу поклясться, что слышу «Lucy In the Sky With Diamonds»[12]. Крокодил смотрит на меня глазами Акико Като, предлагая порадоваться вместе с ним тому, что мой раздувшийся труп на несколько недель послужит ему закуской в его логове. Я слабею, и мое тело наполняется легкостью. Лао-Цзы закуривает последнюю сигарету из моей пачки и снимает мою кепку. Потом изображает, будто вонзает что-то себе в глаз, и указывает на крокодила. Мысль приходит сама собой. Вчера мой домовладелец дал мне ключи,– тот, которым открывается штора витрины, целых три дюйма длиной и может послужить мини-кинжалом. Изогнуться так, чтобы нанести удар,– подвиг не из легких, но крокодил задремал и не видит, как я вставляю ключ острием ему между век и загоняю. Глаз поддается, хлюпает И вытекает. Вопль крокодила слышен даже под водой. Челюсти разжимаются, и чудовище отплывает, дергаясь в конвульсиях и вертясь вокруг своей оси. Лао-Цзы аплодирует, но я уже три минуты под водой без воздуха, а поверхность до невозможности далека. Я вяло отталкиваюсь от дна. В мозгу играет азот. Я парю, а вокруг поет океан. Лицо в воде, что ищет меня, свесившись с камня-кита,– это моя официантка, верная мне до конца, с развеваемыми водой волосами. Наши взгляды встречаются в последний раз, а потом, зачарованный красотой собственной смерти, я тону, описывая круги, медленно и печально.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
