Книга Башмаки на флагах. Том 3. Графиня фон Мален - Борис Конофальский

И тут нежданно-негаданно как бальзам на сердце. В суете и толкотне лагеря, который вот-вот подвергнется атаке, было место, где царил порядок и спокойствие. В северо-восточном углу насыпана площадка. Немалая и в высоту взрослому по пояс. Земля застелена досками, и на этом помосте стоит капитан Пруфф, там же его пушки. Всем пушкам места хватило. Волков сразу взбирается наверх к капитану, к орудиям. Пруфф молодец, сам он до этого додумался или ему кто из его людей подсказал, но земли они много насыпать не стали, а чтобы пушки могли стрелять из-за частокола, просто спилили верхушки брёвен. Теперь пушки могут стрелять и по переправе, и по дороге. И везде у артиллеристов порядок. Рядом с полукартауной два бочонка с картечью, с крупной и с мелкой. Ядра тут же сложены в пирамиду. Ядра для кулеврин рядом. Большая бочка с порохом отнесена подальше, стоит внизу и накрыта крышкой, чтобы во время стрельбы искра не залетела. Под колёсами всех пушек чурбаны, чтобы уменьшить откат при отдаче. Всё, всё тут продумано, всё в полном порядке.

Капитан Пруфф кланяется Волкову:

— Доброе утро, полковник.

— Доброе ли, капитан? Мужиков не видать? — Волков подходит к частоколу и опять восхищается продуманностью позиции.

— Говорят, барабаны бьют. Но я сам не слышал, — отвечает Пруфф. Волков давно заметил, что он всегда говорит громко и, кажется, немного туговат на ухо, впрочем, как и все артиллеристы.

Волков оглядывается. Отсюда переправа как на ладони, а если пушки чуть развернуть на юг, то и вся дорога ими простреливается.

— Вы отлично оборудовали позицию, капитан, — наконец говорит Волков, — всё прекрасно видно, и порядок у вас безупречный.

«У всех бы так было в частях».

Капитан в ответ лишь кланяется. Но видно, что похвала ему приятна. Полковник оглядывается. Роты построены, офицеры собрались около артиллерийской насыпи. Он спускается к ним, но не здоровается, начинает сразу.

— Капитан Рене, ваша рота у восточного прохода, выделите резерв из лучших солдат в сто человек под командованием ротмистра, остальных разделите на две части, ставьте людей с двух сторон от прохода, если хамы надумают войти, так давите их с флангов. Резерв поступает в моё распоряжение.

— Как вам будет угодно, полковник, — сразу отвечает Рене.

— Ротмистр Вилли, выделите охранные пикеты человек по пять, поставьте их к западному, южному и северному проходам, чтобы мы знали, когда враг попытается обойти лагерь.

— Да, полковник.

— Остальных, так как вы умеете, стройте рядами фронтом к восточному проходу, пусть, как только войдут, так сразу попадут под ваши мушкеты и аркебузы во фронт и под удары людей Рене во фланги.

— Да, полковник, — снова повторил Вилли.

— Полковник! Господин полковник! — ещё издали кричал артиллерист, пробираясь к нему через строй солдат первой роты.

Все офицеры и солдаты, что были рядом, оборачивались к нему.

— Ну? — коротко бросил ему Волков.

— Мужики, колонна, человек под шестьсот. С флагами идут и с барабанами.

— Где?

— У нашего, ближнего брода.

— Ступай, — ответил полковник и положил руку на плечо молодому ротмистру, который уже командовал ротой. — Вилли, действуй так, как действовал Роха.

Волков так и не успокоился.

«Рано, рано юнцу командовать полутора сотнями людей, что старше него».

— Не волнуйтесь, полковник, — отвечал ему Вилли, — ваши стрелки им врежут как следует.

— Хайнквист!

— Я тут, полковник.

— Вторая рота в резерве. Станьте в центре лагеря, будьте наготове.

— Да, господин полковник.

— А что делать кавалеристам? — спросил Гренер, думая, что Волков про него забыл.

— Кавалеристам в лагере делать нечего, выводите их отсюда, выводите на запад, станьте на дороге и, если увидите, что враг обойдёт нас и появится с запада, чтобы ударить нам в тыл, так сами его бейте при первом удобном случае, приказа не ждите.

Гренер кивал. Мальчишка, который вчера потерял отца. В глазах его как минимум растерянность, как ему полуэскадроном руководить?

«Тоже молод, как и Вилли, эх, с кем приходится воевать, со слюнтяями да мальчишками».

Почти все слова были сказаны, но нужно было что-то говорить солдатам. Они ждали.

— Братья-солдаты! — заорал Волков. — Помните, что вы дети Божьи, дети Истинной Матери нашей, Святой Церкви, а они, — он махнул рукой на восток, — дети Лютера и Кальвина, слуги Сатаны! С нами Бог, молитесь, кто как умеет, и бейтесь изо всех сил! Кто погибнет, обретёт царствие Божие, кто выживет — славу! И верьте в меня, как верили раньше. Я знаю, как бить мужиков.

Он повернулся и захромал к артиллерийской насыпи, за ним пошёл Максимилиан со знаменем. Курт Фейлинг догнал его и, заглядывая в глаза, тихо заговорил:

— Господин полковник.

— Да, Курт.

— Может, прикажете оседлать вашего коня?

Волков остановился и посмотрел на мальчишку внимательно, он даже немного улыбался.

— Ну, на всякий случай, — так же тихо продолжал Фейлинг. — Вдруг…

— Нет, — ответил Волков, — вы умный юноша, господин Курт Фейлинг, но коня мне сегодня седлать нет нужды, я сегодня никуда уезжать из лагеря не собираюсь.

Сказал и начал взбираться наверх, к капитану Пруффу.

— Идут со флагами, — говорит Пруфф, увидав, что полковник встал с ним рядом.

Солнце и ветер от тумана ничего не оставили. Утро прекрасное, птицы в небе звенят, переливаются. Красота. А по утренней, влажной от росы дороге, пыли совсем не поднимая, с флагами, с барабанами идёт плотная полнокровная колонна пехоты. Восемь сотен, не меньше, а по полю, догоняя пехоту, все в цветастых шелках и с дорогими перьями в плюмажах, не спеша, почти шагом, едут рыцари.