— Уже год и два месяца, Артём, — ответила Алиса приятным женским голосом, который сейчас почти не отличался от человеческого.
— Досадно… — протянул я. — Включи музыку, пожалуйста.
— Да.
В голове заиграла мелодия. Вивальди, один из любимых композиторов Като Куроки. Это она меня на него подсадила. Алиса сумела подключиться к незащищенной сети, и у меня появился доступ к музыке. Не знаю, все ли чипы так могут или у меня особенный.
— Алис, а я смогу выбраться отсюда? Или тут и умру?
— Артём, мне неизвестно.
— А ты сможешь убить меня, Алиса? И скинуть всё на несчастный случай? Тромбом сосуд закупорить или с сердцем что-то сделать.
— Нет.
— Досадно…
Я взял с прикроватного столика медальон и открыл его. Глаза отца одобрительно смотрят на меня, брат тепло улыбается. Моя красивая мама радуется. Я захлопнул крышку. Моя семья здорова и счастлива. Это главное.
— Алиса, а что символизирует цветок эдельвейса? — спросил я, разглядывая рисунок на бронзовой поверхности медальона.
— Артём, цветок эдельвейса — символ мужества и отваги, верности и любви.
— Верности и любви… — я отложил семейную реликвию и встал. Умылся, сделал зарядку и поплёлся на завтрак, в общую столовую.
В этой больничке тюремного типа после укола жидким чипом выжило двадцать пациентов. Из семнадцати с золотой кровью осталось только девять. Не хочу думать, что случилось с остальными восемью. И не хочу знать, по каким причинам сюда попали другие люди, с обычной кровью.
Я взял поднос и набрал еды — суп с кальмарами, гречка с грибами и драники. Ну и сок. Кормили нас неплохо. Лучше, чем дома.
— Привет, — поздоровался я, подходя к столику, где завтракали другие ребята с золотой кровью. После получения жидкого чипа мы ещё больше сблизились и ели всегда вместе.
Я расположился, как обычно, с краю, рядом с Джулиан, что сидела в пижаме зайца и зависала в смартфоне. На экране прыгал Алекс — мультяшный заяц, он же — жидкий чип Джулиан, которого она умудрилась как-то визуализировать. Мы с Алисой так не умеем. Я взял ложку и зыркнул на живого зайчонка, мордочка которого выглядывала из-под пижамы Джулиан. Мне на миг почудилось, что этот мелкий кусок шерсти показал мне язык.
— Привет, — мне улыбнулась Като. Она всегда сидела напротив меня. С ней у меня были самые тёплые отношения. Мама правильно поняла — девушка мне нравится. Только вот нет у нас будущего…
— Привет, лысик, — громко поздоровалась Черри, махнув мне здоровенным фолиантом с изображением Бога Ра. — Ты прям как Птах из Египта, такой же гладкий.
— Сама-то, — буркнул я. Черри немного раздражала меня своей экспрессивностью.
— Все мы лысые, — мудро заметил Альберт и встряхнул головой. Искусственные чёрные волосы упали ему на лоб. Не расстаётся со своим париком. В кожаных байкерских одеждах, сидящий в инвалидной коляске, он выглядел очень колоритно и, чего уж скрывать, — странно. Даже более странно, чем бабка Апудо из Африки. У неё не было глаз, и она вечно что-то бормотала себе под нос.
Мы обедали, вяло переговариваясь. Иногда я бросал взгляды на Като. В компании она всегда была самой тихой, почти не говорила.
— Артём, как у тебя успехи с чипом? — с вызовом спросил Колин с другого конца стола.
— Не твоё дело, — неохотно ответил я.
— Да и дураку понятно, что хреново всё. Я вообще удивился, что он у тебя заговорил. Ты же слабак, — Колин осклабился и кинул быстрый взгляд на Като. Я уже давно понял, что этот прыщавый придурок запал на неё и бесится, ведь она предпочитает мою компанию.
— Не твоё дело, — повторил я.
— Да ты совсем охрене…
— Колин, — спокойным голосом одёрнул норвежца дедушка Омад. Он сидел рядом с Като и с удовольствием жевал сладкую морковку, иногда зачёрпывая суп. Он терпеть не мог капусту, поэтому тщательно выискивал её и перекладывал на отдельную тарелку.
Одного слова Омада хватило, чтобы Колин заткнулся. Омад — белобородый старик родом из Ирана с очень холодными глазами. Джулиан как-то проронила, что руки этого старика по локоть в крови. Его побаивались и старались ему не перечить.
— Спасибо, — я улыбнулся Омаду. Тот в ответ просто кивнул и продолжил вылавливать капусту из супа.
— Артём, ты свободен сегодня? — тихо спросила Като. — Поможешь? Я не могу разобраться со спряжением глаголов.
Уверен, что сейчас Колин заскрежетал зубами.
— Конечно, — я легко кивнул.
Я часто помогал Като с правилами и произношением русского языка. Правда, обычно это заканчивалось многочасовыми разговорами ни о чём. Като очень любила звёзды и могла много о них говорить.
После завтрака мы с ней пошли в учебную комнату и там закрылись. Нас уже перестали смущать камеры, мы давно к ним привыкли. Не знаю, была ли это случайность или воля Богов, но именно в этот переломный для моей жизни день я впервые поцеловал Като.
— Если вдруг мы сможем выбраться и у нас будет мальчик, — тихо говорила она, — как бы ты назвал его?
Мы сидели на полу, опёршись о стену, и говорили, говорили, говорили.
Я задумался. У Като тяжёлая судьба, и мы с ней в чём-то похожи. Она как-то обмолвилась, что согласилась стать подопытной ради младшего брата, который родился смертельно больным.
— Как будет Миша на японском? — задумчиво спросил я.
— Михаил — подобный богу, да?
— Да.
— Тогда Камидзю.
— Так и назовём, — я наклонился к её губам, но тут раздался тревожный вой сирены. Мы с Като тут же подскочили и испуганно переглянусь.
Дверь с грохотом распахнулась и ударилась о стену, в комнату вбежали люди в масках, схватили нас и потащили на выход.
— Пусти! — я пытался вырваться, но меня держали крепко.
Сирена выла, люди бегали по коридору как угорелые, а нас тащили в комнату процедур. Я посмотрел на Като — она смирилась и совсем не сопротивлялась.
— В капсулу их, — раздался холодный голос Доктора. Того самого, с большой буквы, что предложил мне сделку, в которой на кону была моя жизнь. Его голос я бы узнал из тысячи.
Я, пока меня вели, видел и слышал других пациентов. Дедушка Омад без сознания висел на руках двух бугаёв в масках, Джулиан шла сама, испуганно озираясь, а Черри вели силой, она кричала и отбивалась.
Нас утащили в комнату, где стояли медицинские капсулы, и запихнули в них. Я дрался — во мне кричало отчаяние. Я прекрасно понимал, что мы все тут беспомощны. Да и каждый из ребят это понимал — я слышал только вопли Черри, она единственная не желала сдаваться до последнего.
Ремешки плотно приковали меня, крышка капсулы с шипением захлопнулась, оставляя в полной темноте. В моё тело воткнулись иглы, и я физически почувствовал холодную жидкость, что побежала по венам.
