— Я снова стал Викторовичем? Очень мило. Можешь не закрываться. Я там уже всё видел.
Я покраснела как свекла и закусила губу. А как мне его называть спрашивается, если он по-прежнему остается моим боссом? Или уже нет? Подняла глаза на маячившего возле окна с чашкой кофе в руке начальника. Вид у него был в высшей степени довольный. Как у феодала получившего право первой ночи с местной красавицей.
Впрочем, для Войцеховского ни одни отношения дольше одной ночи и не длились.
— Мне нужна девушка с мозгами. Вот ты можешь мне объяснить, что творится у Вас в головах? — заявил мне как-то шеф, появившись в приемной с отчетливыми следами царапин на лице. Судя по тому, что я натворила накануне свадьбы с другим мужчиной, я явно не отношусь к этой категории девушек.
Поэтому молча замоталась в одеяло и, отыскав на полу свою блузку с юбкой, закрылась в ванной.
Мать моя женщина! Чуть не воскликнула я глядя на себя в зеркало. В отражении на меня смотрела встрепанная блондинка с припухшими губами и зелеными глазами, из которых окончательно выветрились все признаки вчерашней невинности. Хорошо хоть я уже два месяца как живу отдельно от родственников, иначе бы мама точно устроила бы мне форменный допрос, интересуясь, где это её дочка умудрилась приобрести такой пошлый вид?
Поспешно натянула на себя белье, а потом блузку и юбку, пока шеф не начал барабанить в дверь, с требованием поторапливаться.
Мой скромный чемодан был собран ещё перед ужином, поэтому я только заскочила в свой номер, и быстро ополоснувшись в душе, сменила помятую одежду на чистый костюм. Войцеховский уже поджидал меня в холле. Подхватив мой чемодан, он забросил его в багажник такси, и мы отправились в аэропорт. Меньше всего мне хотелось нарушать затянувшееся между нами молчание. Устраивать ему сцены или выяснять отношения. Выяснять причины. Я подумаю обо всем случившемся, когда останусь одна в своей съемной квартире. Но точно не буду вешаться на начальника с требованием взять ответственность за свой поступок. Это просто нелепо ждать чего-то от Войцеховского. Скорее всего, я просто подвернулась ему под руку. И я сама виновата, что вовремя не остановила его, позволив зайти так далеко.
В самолете Олег все сверлил меня загадочным взглядом словно ждал от меня чего-то. И это было естественно. Вместо обвинений в чей-то адрес и слез, я отвернулась к окну, будто то, что со мной произошло это совершенно свойственное и обычное для меня дело. Ну, переспали и переспали. С кем не бывает? Для него так и вовсе это наверняка в порядке вещей.
Не хочу, чтобы мне присылали прощальный букет с извинениями и благодарностью за всё, как он поступает обычно.
— Настя, — всё-таки прервал молчание шеф и подал голос. — Я хочу убедиться, что ты всё-таки правильно всё поняла. Хоть мы оба были…
Услышав этот тон, которым обычно говорят: «Малыш, все было чудесно, ты была чудесна, но ты же понимаешь, что всё это было на один раз, так что давай это останется нашей маленькой тайной». Я в панике стиснула его ладонь и, понизив голос выдавила:
— Конечно, я всё поняла, Олег Викторович. Но давайте мы не будем обсуждать это в самолёте.
Войцеховский, который судя по всему привык, что женщины, после проведённой с ним ночи, ластятся к нему, как кошки и строят далеко идущие совместные планы, доводя его до бешенства, изогнул бровь и усмехнулся моей демонстративной отстраненности на людях. Не собираюсь я унижаться и вешаться на него! Это избитое клише «начальник и секретарша» никогда не заканчивается свадьбой. Хотя постель в некоторых случаях может быть неизбежна. Я окончательно поняла, что не строю иллюзий на его счет.
Сама не понимаю, как моя ладонь оказалась в его клешне, на выходе из аэропорта.
— Олег Викторович, я домой своим ходом, — попыталась я от него отделаться. В горле засел какой-то ком. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Почему-то больно. Снег разом окутал холодом и застил глаза.
— Насть, не говори ерунды. Я подвезу.
Можно подумать, что это сделает его менее чужим. Почему все так глупо и неопределенно?
Мне хочется только добраться до своей квартиры и зарыться в спасительном одиночестве. В голове опять полная каша.
На автомате позволила усадить себя на переднее сиденье его автомобиля. Статусный, как сказала бы моя мама. Мой первый мужчина был статусным, как его автомобиль, а я могу думать только о том, каким близким и родным он мне иногда казался. Я думала, что его понимаю. Его привычки. Пристрастия. Теперь ничего не понимаю. Зачем ему спать с простой секретаршей?
Просто потому что может?
Почему мне так сложно просто взять, и открыто спросить его обо всём, что меня сейчас волнует? Вот сейчас он ко мне повернется, и я буду улыбаться, как идиотка, в попытке удержать лицо, вместо того, чтобы сказать главное и все прояснить.
— Насть, — машина остановилась у моего подъезда, и я повернулась лицом к моему начальнику. К чёрту всё! Пусть не делает такой кислый вид, словно обидел младшую сестрёнку.
— Олег Викторович, мы оба вчера выпили лишнего. Это бывает. Я правда… Это странно должно быть, но я ни о чем не жалею, поэтому не делайте такой виноватый вид. Я не собираюсь подавать на Вас в суд или требовать от Вас что-то. Или ещё что-то в этом роде…
Олег хмыкнул и отстегнул ремень безопасности, прервав мой несвязный лепет, который на тот момент казался мне уверенной речью.
— Вот значит, как ты всё поняла.
Я моргнула, наблюдая за его маневрами, и вжалась в сиденье, когда он ко мне склонился.
— А что, что-то не так? Ты хотел мне сказать, что я уволена? — быстро забормотала я, стоило Войцеховскому оттянуть ворот моей водолазки, прикрывавшем его «метку».
Шеф поднял тяжелый взгляд с моей груди и остановил его на губах.
— Я хотел тебе сказать, Настя, — у меня мурашки по коже побежали от его вкрадчивого хриплого голоса. — Перестань выдумывать всякую чушь! Я же тебе сказал: «Ты Моя!»
Я дернулась и уперлась кулачками в его широкую грудь. Навис надо мной как шкаф, ещё и командует!
— Твоя кто? Шлюха?! — обиженно выпалила я. — Знаешь что, Войцеховский! Если уж на то пошло, то я пока свободная девушка, так что своя собственная! А через две с половиной недели могу и вовсе стать чужой женой! Моякать другим будешь!
Олег одернул меня, сжав в своих руках, как в тисках.
— Я сказал моя! Значит моя! Ты не свободная девушка. И учти. На вторых ролях я быть не люблю.
А это что ещё значит? Последнее, кажется, вслух спросила, потому что Войцеховский наградил меня довольной усмешкой.
— Это значит, Настя, что если я увижу тебя с другим мужиком, то в следующий раз заклеймлю твою задницу. Снова и снова. Так как люблю я, и так, как ты ещё не пробовала.
Я сглотнула под его напором и вжалась в сидение. Не сказать, чтобы было страшно. Скорее наоборот. А он продолжил:
